— Они как окна, видишь? — продолжил он. — Служили для развлечения. Будучи новыми, они привлекали ещё больше внимания. Повсюду можно видеть остатки краски. В своё время фигуры, должно быть, были довольно красочными, как египетские храмы и могильники. И, так же как в Египте, посетители оставили здесь свои отметки.
Он обвёл ряд инициалов.
— А также печати.
Лайл снова позволил себе взглянуть Оливии в лицо. Сейчас изумление переполняло её. Гнев прошёл, буря улеглась, потому что она была зачарована. Будучи натурой искушённой и лукавой, она никогда не была наивной. Но её воображение не знает границ, и Оливию можно завлечь, как ребёнка.
— Странно, что ты не видела её раньше, — проговорил Перегрин.
Оливия осмотрела голову льва с красным клеймом на носу.
— Вовсе не странно, — сказала она. — Поскольку мы всегда направляемся в Дербишир или Чешир, то никогда не ездим этой дорогой. А когда я уезжаю из Лондона, то обычно потому, что я опозорилась, и это означает необходимость ехать так быстро и так далеко, насколько это возможно. Нет времени на осмотр достопримечательностей.
Он отвёл глаза от её лица. Ещё немного, и он превратится в полного дурачка. Граф осмотрел одного из сатиров, украшающего резной столбик.
— Хлестнуть того пьяницу перчаткой и обозвать его трусом было не самым разумным поступком.
— Зато чрезвычайно приятным.
— Ты вышла из себя, — сказал Лайл. Когда она давала волю характеру, он не мог полагаться на её мозги или инстинкты. И не мог надеяться на то, что она позаботится о себе.
Перегрин отошёл от столбика и заложил руки за спину.
— Что твоя мать говорила тебе об умении держать себя в руках? — произнёс он тем же терпеливым тоном, который, как он слышал, использовала её мама в тот день, когда он познакомился с Оливией.
Девушка прищурилась.
— Я должна сосчитать до двадцати.
— Думаю, ты не считала до двадцати.
— Настроения не было, — ответила она.
— Я удивляюсь, что ты не применила к нему одно из своих извинений, — приложив руку к сердцу, Лайл заговорил фальцетом. — «О, сэр, я нижайше и смиренно прошу вашего прощения». Потом ты могла бы похлопать ресницами и упасть перед ним на колени.
Она проделала такое в самый первый раз, когда они встретились, и это зрелище поразило его до глубины души.
— К тому времени, когда ты закончила бы, — продолжил Лайл, — все бы уже рыдали, или у них закружилась бы голова. Включая пьяницу. А ты могла бы незаметно улизнуть.
— Теперь мне жаль, что я так не сделала, — сказала Оливия. — Это уберегло бы меня от грубого обращения при выходе из гостиницы.
