После обеда Степашин вернулся в гостиницу и надел форму. Как сын моряка, он перед боем должен был надеть чистую рубаху.
К вечеру 19 августа ситуация стала усугубляться. Несмотря на заверения Крючкова о мирных намерениях ГКЧП, руководители Верховного Совета готовились к самому худшему. Депутаты, пытавшиеся прорваться в подразделения воинских частей, чтобы склонить военных на свою сторону, были остановлены и отправлены восвояси.
Пришла информация о задержании Тельмана Гдляна и Виталия Уражцева. В Белом доме появились какие-то странные люди с оружием, выполнявшие функции охраны. Это было оправданно, но опасно. Случайный выстрел мог привести к весьма серьезным последствиям.
Вечер и тревожная ночь были полны сумбурных, но в конце концов ставших логичными действий. К полуночи Степашин с группой депутатов выехал на аэродром Чкаловский, куда, по слухам, должна была прибыть Тульская воздушно-десантная дивизия. Но никто не прибыл, да и на поле депутатов не пустили…
Темная Москва с нагромождениями военной техники напоминала кадры из фильмов ужасов. Однако за пределами Садового кольца все шло своим чередом. Россия к бунту была не готова, да вряд ли его хотела.
И только окна на Старой площади и на Лубянке бросали на асфальт лихорадочные отблески.
Обманом были подготовка и планы штурма. Руководители штурма понимали, что это не реально, но, определив правила игры, они продолжали всерьез обсуждать то, чего сделать было практически невозможно. Невозможно хотя бы потому, что все офицеры силовых структур вот уже четыре года жили в иной стране, существовали в рамках новых принципов. Год назад Верховный Совет СССР принял закон «Об органах государственной безопасности СССР». Для КГБ это был приговор. Профессионалы прошлых лет понимали, что с принятием этого закона и отменой 6-й статьи Конституции СССР, ликвидировавшей диктат партии и ее право на единственно верную точку зрения, специальные службы СССР в прежнем виде — как вооруженный отряд партии — прекратили свое существование. Выполнять в таких условиях приказы, нарушающие Конституцию, мог только самоубийца.
Особенно это было заметно «на земле» — в подразделениях, на которые должны были быть возложены эти задачи.
На рекогносцировку выезжали зам. начальника Московского управления КГБ А. Корсак и командир группы «А» В. Карпухин. Еще на подъезде им стало ясно, что проведение какой-либо операции — безумие. Толпы зевак окружили Белый дом. Женщины, старики, дети…
