Мимоза улыбнулась:
— Я совсем не помню ту ночь! Когда утром я поняла, что вы спали около меня, я почувствовала… смущение.
— Я обожаю вас, когда вы смущаетесь, — отметил герцог, — и я никогда не видел, чтобы кого-нибудь так украшал стыдливый румянец.
Мимоза покраснела и зарылась лицом в его плечо.
— Да, я только сейчас сообразил, что не спросил вас, кто была ваша мать. Я знаю теперь, что она была сестрой жены Клинта Тайсона. Я-то думал, его жена — американка.
— О нет? — ответила Мимоза. — Они с мамой приходятся дочерьми графу Кроумбфелду. Он намеревался выдать их замуж по своему усмотрению и никогда больше не разговаривал с ними после того, как они убежали с теми, кого полюбили.
Герцог посмотрел на нее и воскликнул:
— Кроумбфелд! Но я знаю нынешнего графа. Он в родстве, хоть и далеком, с моей матерью.
Теперь его родня придет в восхищение от его женитьбы на Мимозе, подумал герцог.
Ему самому было безразлично, кто она такая, раз он полюбил эту девушку.
Но многое становилось проще и для нее, и для будущего представления ко двору, если станет известно, что кровь Мимозы такая же голубая, как и у него.
Ом крепче обнял Мимозу, признаваясь себе, что ома оказалась совершенством во всем.
— Ну а если, — застенчиво проговорила она, — я покажусь вам совсем скучной в сравнении со всеми этими великолепными… искушенными женщинами, которых вы знали в Лондоне и Париже…
В голове герцога промелькнуло воспоминание о леди Сибил и Чаровнице.
Он знал — они не имели теперь никакого значения для него.
Скоро он даже не сможет вспомнить, как они выглядели.
Мимоза была совсем другая.
Она поймет, что его археологические изыскания являются важной частью его жизни, и захочет принимать в них участие.
Она украсит своим присутствием его большой дом в поместье и его дома в Лондоне и других частях Англии.
Она легко приспособится ко всему, не только потому, что она умна, но и потому, что она любит его.
Ее любовь отличалась от всего, с чем он сталкивался раньше, — она рождалась в ее душе.
Он научит ее и другим радостям любви.
Он совершенно не сомневался, что, став первым и единственным мужчиной, поцеловавшим ее, он так и останется для своей избранницы единственным в жизни.
Герцог теснее прижал к себе Мимозу, словно желая удостовериться, что она с ним и никто ее у него не отнимет.
— Я все подготовлю, чтобы мы могли пожениться завтра или на следующий день, очень скромно и тихо. Затем мы подыщем себе подходящую яхту и наймем ее. Мы оставим виллу и отправимся в плавание, изучая не только новые места по всему Средиземноморью, но и самих себя.
