— Враг! — говорю я сквозь зубы.
6
На прииске что-то случилось. Это я вижу по растерянным и недоумевающим лицам. Толком никто ничего не знает, но все насторожились и чего-то ждут.
Конюх, которому я возвращаю лошадь, тихо спрашивает меня:
— Перемены, говорят, товарищ техник?
— Ничего я не знаю...
В конторе праздное настроение. Сидят на столах, болтают. Один бухгалтер угрюмо перелистывает свои отчеты. Всегда приветливый, сейчас он едва отвечает на мой поклон.
B коридоре я сталкиваюсь с инженером.
— Вы приехали? Хорошо. Идемте-ка в кабинет...
Подогретое общим смущением, мое беспокойство возрастает уже в тревогу.
В кабинете обычная обстановка. Натоптано и накурено. Здесь целый день толкутся посетители. Сюда идут за каждой мелочью: из-за пары ботинок, из-за вороха сена.
Инженер запирает за собою дверь, словно подчеркивает необыкновенность событий.
— Итак, хотите знать новость? — многозначительно говорит он, когда мы усаживаемся, друг против друга.
— Ну?..
— Контора расформировывается, а наш прииск сдается в концессию целиком!
— Кому?..
— Максакову!..
Из моих рук на пол с грохотом падает кусок кварца, который я машинально взял со стола.
— Директива треста. Так, видимо, нужно!
Инженер разводит руками. Очевидно, он и сам не подготовлен к такому внезапному обороту дела.
— Впрочем, — продолжает он, — удивляться особенно не приходится. Можем мы дать в год столько золота, сколько запроектировал трест? Разумеется, нет!.. А Максаков берется... В чем тут дело — понять трудно... Может быть, на отвалы надеется? Но плохо ему будет, если он не выполнит договор — опишут его до ниточки...
— А черт с ним совсем! — срывается у меня невольное ругательство. — Противная у него морда!.. И думать о нем не хочется.
— Он — историческая необходимость, — криво усмехается инженер. — А мы с вами откомандировываемся в трест!
«Здорово! — думаю я, выходя из кабинета. — Не успел приехать и уже откомандировываюсь. Ну и арендатор! Втихомолку обстряпал какое дело!..»
Во мне закипает буря. Взорванный острой досадой, я быстро иду в чертежную комнату. Отпираю шкафы с планами. Нахожу папку с надписью «Неизвестные» и решительно завертываю ее в газету.
В это время в комнату входят Максаков и управляющий. Арендатор уже осматривает помещения.
Я спешу уйти. Готов об заклад побиться, что Максаков подозрительно покосился на сверток, который я уносил.
Или, может быть, это мне так только показалось?
Вечером в замороженное окно моей горницы осторожно скребутся. Я знаю, что это Иван Григорьевич, одеваюсь и выхожу.
