Как я уже сказал, первым, кто меня здесь встретил и приютил, был отец Благочинный Лавры архимандрит Маврикий. Я стал послушником. Послушаний я прошел много, они довольно быстро менялись, и два, и три послушания нес одновременно. Надо сказать, плохой я был послушник, скорее ослушник, чем добрый послушник. Но все-таки в течение примерно года или больше я был и на кухне (чистил картошку), и на просфорне, и в библиотеке, и в переплетной, и в плотничной мастерской, и на клиросе, и во дворе, и черные работы выполнял. Я это пишу в связи с описанием жизни отца Маврикия, а не с тем чтобы себя показать, что я делал да как подвизался. И много было переживаний всяких. Да, еще пономарем был. А службу-то знал неважно, все путал, хотя уже учился в Академии. Стыдно было: «академик», а службу плохо знает. Монахи-то шушукались, да кто и вслух скажет. И я все переживал. А отец Благочинный никогда не укорял меня за это. Бывало, подойдет и тихо скажет: «Брат Василий, а ты пойди да сделай то-то и то-то». А сам благословит и уйдет.
Это был тихий и кроткий батюшка. Он часто исповедовал и народ, и братию. Никогда не забуду его теплых, отеческих слов, которые и сейчас звучат у меня в ушах. Однажды так тяжко было у меня на душе, что не знал, куда себя деть и к кому идти. Шла вечерняя служба. Я подошел к отцу Маврикию и сказал: «Батюшка, поисповедайте меня». Он сходил в алтарь, надел епитрахиль и поручи, взял Святое Евангелие и крест и вышел ко мне на клирос. Было это в Трапезном храме, где есть два маленьких закрытых клироса впереди и два больших клироса сзади, где обычно поют монахи в праздничные дни, а иногда и в будние дни поют там. И вот на левый маленький клирос и вышел отец Маврикий, чтобы меня поисповедовать. Прочитал он тихо начальные молитвы и, обратясь ко мне, кротко сказал:
«Брат Василий, встань на коленочки».
Я и так был взволнован, а когда услышал добрые, так отечески нежно сказанные слова «на коленочки», я встал на колена и заплакал… Помню, что тяжесть улетучилась из моего сердца, и я получил от «кроткого батюшки» полное душевное исцеление.
Как иногда одно доброе слово, отечески тепло сказанное, остается в памяти на всю жизнь! И это доброе слово может переродить душу, окрылить ее, воодушевить и поставить человека на новый путь жизни. Добрым был батюшка отец Маврикий, любил он братию святой Лавры и никому, кажется, не сказал обидного слова.
А как он служил Божественную Литургию! Редкий батюшка так служит. Какой-то особый благодатный мир наполнял святой алтарь и весь храм, когда служил отец Маврикий. Чувствовалось веяние силы Божией, и благодать волнами исходила из алтаря и наполняла весь храм и сердца молящихся. Самый главный недостаток современной службы-это спешка, нервозность и сокращение. У батюшки Маврикия ничего этого не было. Он служил тихо, спокойно, благодатно. Если даже что не сделают вовремя, ну, например, кадило не подадут в свое время или хор быстро пропоет, а батюшка еще не прочитал тайные молитвы, он никогда не волновался. Он весь уходил в молитву. Переживал содержание возгласов. Он не просто говорил или возглашал возглас, а, возглашая, молился, прославляя Господа и прося Его.
