Вокруг Света 1997 № 04 (2679) | страница 25

С одной стороны, хотелось произнести вслух что-нибудь возмущенное, с другой — было ясно, что это уже ничего не изменит. Но Оля, как профессионал туристского бизнеса, решила все-таки отстоять наши права и обратилась строгим тоном к «патрону каравана», то ли главному погонщику, то ли хозяину всего этого предприятия. Невысокий, коренастый, в широком и длинном, до земли, коричневом бурнусе, с головой, закутанной в платок, который у нас зовут «арафаткой», и больших черных очках на обветренном лице, он, по первому впечатлению, казался отнюдь не тем человеком, с которым конфликты решаются мирным путем. Но Оля была уже неудержима. Рашед — так его звали — свободно изъяснялся на четырех европейских языках — французском, немецком, английском и итальянском, выяснив наши возможности, перешел на французский и немецкий, и начиная фразу на французском, заканчивал ее по-немецки, пересыпая при этом разговор идиоматическими уличными выражениями на обоих языках, но в восточной интерпретации. Воспользовавшись адекватными русскими идиомами, то, что он сказал, перевести можно было бы примерно так:

— Ничего не знаю. Хабиб вам лапши на уши навешал, а я должен отвечать? Ну да, летом тут выступают фольклорные ансамбли, хлеб пекут, а сейчас, в декабре, на этом бабки не сделаешь. Что ж им тут мерзнуть зазря? Я понятно излагаю? Так-то вот, дорогуши.

От этих аргументов ощутимо веяло родным ненавязчивым сервисом, что только подогрело Олин боевой дух. Но тут уже мне, во избежание более серьезного конфликта, пришлось взять ситуацию в свои руки и развести стороны.

Обратный путь мы с Олей посвятили в основном приведению своих эмоций к нулевой температуре философского спокойствия. Рашед пребывал в задумчивости.

— Послушайте! — как только караван прибыл на конечную станцию, обратился вдруг к нам он. — Я в конце концов не хочу, чтобы из-за этого вруна пострадала честь моего мундира, пардон, бурнуса. А хочу, чтобы вы знали, что если я что-то обещал, то все так и будет — в точности. Короче, я приглашаю вас к себе домой, в мою деревню, познакомлю с женой и детьми, накормлю, напою. Ну что, едем? Я отвезу вас в карете. — И он показал рукой на крытый фаэтон, запряженной парой стройных лошадок и украшенный трогательно-наивными бумажными розочками и елочной мишурой, — самое шикарное и дорогостоящее средство передвижения в курортном городе Сусе.

Мы задумались. Посмотреть, как живет тунисская семья, конечно, хотелось — во-первых, это просто любопытно, и другой такой возможности у нас в этой поездке уже не будет, а во-вторых, человека незнакомого, тем более чужестранца, лучше всего узнаешь не по словам, а по тому, как проявляются его привычки, манеры в родной, привычной ему среде, — этого не подделаешь, не сыграешь, это сидит в человеке на уровне безусловного рефлекса. Но, с другой стороны, мы же этого Рашеда первый раз в жизни видим, и куда он нас повезет на самом деле — кто знает. Страшновато... Но мрачные предположения победила интуиция и некоторое знание человеческой психологии: Рашед сделал свое приглашение с непосредственностью, какая отличает людей истинно добродушных и гостеприимных. К тому же компьютер собственной памяти подбросил информацию: Тунис, как известно во всем мире, — страна очень спокойная в смысле криминогенных показателей. И мы решились: едем!