— Бы… здесь! Вы… вернулись! — восклицала она бессвязно. — Я нуждаюсь в вас… я нуждаюсь в вашей… помощи!
Голос ее вибрировал от отчаяния, и когда маркиз взглянул на нее, она увидела приподнятую бровь.
— Что случилось?
Его тягучий, спокойный голос показался ей спасательным кругом, брошенным утопающему.
— Я должна поговорить… поговорить с вами… Нам нужно… побеседовать… наедине.
— Конечно, — сказал маркиз. — Не выйти ли нам в сад?
— Нет… Нет! — тотчас запротестовала девушка, опасавшаяся, что там они могут наткнуться на сэра Джоселина.
— Тогда найдем какое-нибудь другое место, — предложил маркиз.
Он подал ей руку, и Торилья положила на нее ладонь, ощущая в Хэвингэме опору, которая может исчезнуть.
Она вновь переживала чувства, вызванные вторжением сэра Джоселина в ее спальню в «Пелигане». Ее била внутренняя дрожь, комок в горле мешал говорить.
Избегая выходящих в бальный зал окон, маркиз повел Торилью к самому последнему из них в дальней части дома.
Там обнаружилась крохотная гостиная, где возле диванов горели неяркие пампы.
Впрочем, ее уже успели оккупировать несколько пар, и маркиз направился дальше — к расположенной за лестничной площадкой двери, на которой было написано «личные апартаменты».
Он явно знал дорогу, и Торилья вдруг очутилась в той части дома, которая была освещена не столь ярко и абсолютно пуста.
Шедший впереди маркиз привел ее в полную благоуханных цветов комнату, убранную с учетом женского вкуса. Позднее Торилья предположила, что это личный будуар хозяйки дома, но в тот миг она могла думать лишь о том, что оказалась наедине с маркизом и может рассказать ему о случившемся.
Хэвингэм указал ей на диван, и она рухнула на подушки; ее огромные, перепуганные глаза светились на бледном лице.
Пристально взглянув на нее, маркиз понял, что однажды уже наблюдал на этом личике подобное выражение.
— Рассказывайте все. — Теперь в его голосе слышалась не апатия, а неподдельный интерес.
Торилья стиснула руки, опасаясь сказать хоть слово, так как поняла, что ей будет стыдно объяснять маркизу инсинуации сэра Джоселина, направленные против них обоих.
Но она должна решиться на это, ибо в первую очередь следует подумать о том, чтобы Берил не услышала этой грязной лжи: ведь она не рассказала кузине о своих приключениях во время путешествия, и Берил может усмотреть в обвинении долю истины.
Обратив глаза на маркиза, она едва слышно промолвила:
— Это… сэр Джоселин!
Маркиз нахмурился.
— Что еще натворила эта свинья?
