— Ммм. — Элла лишь кивнула в ответ, продолжая изучать газету. И вдруг на другой стороне разворота ей бросилась в глаза фотография.
С газетной полосы на нее смотрел Мак, но в глазах его не было обычного тепла. Резко очерченные губы тронуло лишь слабое подобие улыбки.
«Брубейкер — Фергюсон. Впереди помолвка» — гласила подпись под снимком.
Мак собирается жениться!
Пытаясь успокоиться, Элла облокотилась о шаткий стол. В глазах потемнело. Этого, конечно, следовало ожидать. Но она не предполагала…
— А знаешь, что еще я слыхал? Ты только подумай: в Вашингтоне запрещено сообщать, что твои родители люди состоятельные! Это ж надо! — не унимался Клайд. И вдруг, посерьезнев, он добавил: — Послушай, милая, у меня возникла мысль. — Клайд поднялся на ноги и задумчиво поскреб пальцами седые виски. — Вот что, девочка, уж мне точно известно: кров и питание, что я давал бы своей жене, в декларацию не вносятся. Моя Марта и не думала заявлять, сколько денег я ей даю…
Элла поднесла руку ко лбу, вытереть выступившую испарину. Где-то что-то жужжало. Или гудело. Или всхлипывало. А может, это она плакала? Рядом гремел голос Клайда, сообщавшего о своих находках в кодексе. К горлу Эллы горячей волной подступила тошнота. Она зажала рот рукой, проглотила горечь с привкусом желчи и стала пережидать головокружение. Сейчас она потеряет сознание. Или ее стошнит. Нет, нет! Она просто умрет.
Мак собирается жениться!
Все пути назад отрезаны.
Навсегда. Ничто ей не поможет.
Подняв глаза, Элла уставилась сквозь грязное окно на безлюдную улицу. Итак, он сумел обойтись без нее. Как она и предполагала. Но она не думала, что это произойдет так скоро.
— В законе ничего не говорится о карманных деньгах, которые муж дает жене. Ни полсловечка. Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь вписывал их в декларацию. А тебе что я плачу? — Он на миг задумался. — Да по сути те же карманные.
Слова Клайда не достигали слуха Эллы. Она снова перечитала сообщение о помолвке.
Под заголовком было помещено фото ее любимого Мака рядом с Холли, дочерью Джорджа и Труди Фергюсон. Элла долго рассматривала ее лицо. Красивая девушка.
На поверхности газеты вдруг возникло мокрое пятно. Затем другое. И еще одно. Элла с отсутствующим видом попыталась смахнуть их, не понимая, откуда они взялись, и, лишь коснувшись ладонью щеки, обнаружила, что та мокрая. Медленно, очень медленно она опустила голову на руки и дала волю долго сдерживаемым слезам. Худенькие ее плечи вздрагивали от рыданий, из горла вырывались стоны отчаяния, столько месяцев копившегося в ее сердце.
