Ничем не выдавая досады, Кармайн спросил:
— Ты спал в ту ночь, Грант?
— Да, конечно. По телевизору шло какое-то дурацкое кино, черно-белое! Я сначала смотрел, а потом заснул. Часов в двенадцать. Проснулся, когда затошнило. Думал сначала, пройдет, а потом совсем плохо стало. До унитаза добежать не успел. Ба-а! Все на пол. Потом мне стало лучше, я лег в кровать и опять заснул.
Мальчик чувствовал себя не в своей тарелке: от грубости не осталось и следа, а карие глаза, еще недавно без стеснения глядевшие на Кармайна, забегали из стороны в сторону. Грант сказал правду, но не всю — и теперь, пока длилось напряженное молчание, во время которого Джина старательно пыталась слиться с обоями, напряженно выдумывал ложь, способную одурачить капитана полиции. Впрочем, опыта в подобном сочинительстве у него было мало — ему еще не приходилось сталкиваться с настоящими трудностями. Трудно ли обмануть любящих родителей, доверчивых простаков? Что же он хочет скрыть? Какая тайна требует столь серьезного подхода?
— Чушь! — рявкнул Кармайн. — Ни в какую кровать ты не ложился и не засыпал! Скажи, что ты сделал? Правду!
Здоровый румянец на щеках Гранта мигом поблек. Он хватанул ртом воздух, шея судорожно дернулась.
— Это правда! Честно! Я вернулся в кровать и заснул.
— Нет, Грант. Скажи, что ты сделал на самом деле.
И тут мальчик не выдержал. Он не привык к такому напору, и еще ему никак — никак — не удавалось соврать так, чтобы убедить себя самого.
— Я пошел к маме сказать, что меня вырвало на пол в ванной.
Вот, уже горячо!
— И что было потом?
— В спальне горел свет — не ночник, а лампа на столике. Одного ночника для Джимми мало. А вонь — дышать нечем!
Кармайн ждал продолжения, но мальчик молчал.
— Не останавливайся, Грант. Я должен знать все.
— Джимми стоял посреди кровати и орал как резаный. Я хотел разбудить маму, но у меня ничего не вышло, сэр! Я ее и тряс, и в ухо ей кричал, а она все спит да спит. Тогда я увидел на столе стакан и понял, что она вмазала. Она часто так делала. Ну вообще. А Джимми все орет, чуть не лопнет, не по-человечески даже совсем. Я крикнул, чтоб он заткнулся, да ему хоть бы хны. А вонищи! Наверное, целую тонну в подгузник навалил.
Кармайн поймал вопросительный взгляд Джины и едва заметно покачал головой. На душе было холодно и мерзко от страшного предчувствия, но Кармайн перевел дух и заставил себя сохранять дистанцию.
— Давай, Грант, рассказывай до конца. Я ведь все равно узнаю, и лучше, если от тебя самого.
