— Может, просто хотел меня, — подсказала она ему, быстро застегиваясь.
— Конечно, хотел. Если бы между нами ничего не стояло, я бы мог воспользоваться случаем… и твоей слабостью…
— Не смей так говорить, — оборвала она его. — Я вполне могу отвечать за себя.
— Я хотел сказать, что ты сейчас уязвима. Мы оба знаем, почему. С моей стороны сделать это было бы преступно, — сказал он быстро, вглядываясь в ее лицо. — Я и так наделал в жизни столько ошибок, — добавил он уже тише.
Она хотела было ему ответить: «Неужто ты считаешь любовь преступной?» — но воздержалась. Слово «любовь» Рут не посмела произносить вслух. Пьетро не был еще готов слушать о ней. Может, никогда не будет готов.
— Я не верю, что ты совершал такие уж непростительные ошибки, — лишь проговорила она.
— Да что ты можешь знать об этом! — с горечью воскликнул он.
Рут даже вздрогнула от неожиданности — так громко прозвучал его голос. Эта фраза полоснула ее по сердцу, как тот взгляд, которым Пьетро пригвоздил Франко.
— Ты знаешь обо мне не больше, чем я о тебе, — продолжал он. — Мы играли в эту игру, где ты представала в трех ролях, но это другое. Как бы ты относилась ко мне, если бы я предал твое доверие? Ты не представляешь, насколько беззащитна рядом со мной…
— Твои слова несправедливы, ничего подобного нет…
— Откуда такая уверенность? Разве я давал тебе повод настолько доверять мне?
— Все это время ты заботился обо мне и старался оградить от боли…
Он снисходительно рассмеялся.
— Я просто ждал удобного момента, чтобы броситься на тебя. Может, это — настоящая правда?
Она помотала головой. Ей вдруг стало не по себе.
— Ты не можешь доверять мне, потому что ничего обо мне не знаешь, — сказал он и хмуро взглянул на Рут. — До поры до времени я мог прикинуться кем угодно, вдруг у меня заранее продумана тактика поведения? Неужели ты не слышала ничего обо мне от других?
Эта его неожиданная вспышка раздражения разозлила ее.
— Ах да! — воскликнула она. — Они считают, что ты коварный тип. Новый Казанова — вот как тебя называют!
— Значит, тебе известны все эти истории, ну вот! — Он горько усмехнулся. — Не мне перед тобой оправдываться. Да, было так, как они говорят.
— Но сейчас все иначе, — возразила она. — Я уверена! Теперь ты другой! И можешь говорить что хочешь. Но никто не в силах заставить меня разувериться в тебе.
— Откуда тебе знать? Это Джино научил тебя слепо доверять каждому? Или, может, кто-то до него?
Со стороны Пьетро это уже было жестоко. Да, ему было горько, и он хотел причинить ей боль, чтобы доказать что-то. И одновременно стыдился своего поступка. И все же… Рут открыла глаза и встретилась с его взглядом.
