На траве посреди лужайки расположилась веселая компания — трое молодых мужчин и девушка, вокруг которых в дразнящем похмельный глаз изобилии были разбросаны пустые и еще непочатые пивные банки. Отдыхающие обернулись, услышав посторонний шум, и на их лицах, по инерции еще оживленных приятной беседой, тотчас начало складываться неодобрительное выражение, которое у двоих мужчин успело перерасти в недвусмысленно-угрожающее к тому моменту, когда третий, привстав с земли, радостно воскликнул:
— Алтынов?! Сашка! Чтоб я сдох! Ты откуда здесь взялся?
— А-а, здорово, Никита, — с гораздо меньшим энтузиазмом (что вполне объяснялось разницей в самочувствии собеседников) отозвался пришедший. — Ты уж, ладно, давай не сдыхай. Будь здоровеньким.
— Постараюсь, ха-ха! Вот уж кого не ждал! — Никита двинулся к нему, занося правую руку для размашистого рукопожатия, которое сопровождалось похлопыванием левой рукой по спине и непринужденно перешло в объятия с попыткой оторвать обнимаемого от земной поверхности. При этом оказалось, что он лишь немногим ниже Алтынова и почти так же худ, однако его фигура была скроена на иной манер, так что грубоватая укрупненность пропорций — большая голова с толстым носом и массивным подбородком, квадратные плечи, широкие кисти рук — отчасти скрадывала рост.
— Это мой старый друг, не виделись черт знает с каких пор, — пояснил он, оборачиваясь к остальным. — Вместе в институте учились, а потом инженерили на заводе. Да и служили в одной дивизии. Классный парень, таких поискать!
Удовлетворившись этой рекомендацией, двое его приятелей завершили свои мимические упражнения безразлично-вежливыми ухмылками и даже сделали вид, будто хотят подняться с травы, чтобы пожать Алтынову руку. В конце концов им все же пришлось это сделать по настоянию Никиты.
— Тезка, — отдуваясь, представился первый из них, сильно растолстевший атлет с грушеобразной головой, приплюснутым носом, губастым ртом и взглядом невыспавшегося бегемота.
— Чей тезка? — поинтересовался на всякий случай Алтынов.
— Твой. Ты ведь Александр?
— Точно.
— Евгений, — назвался второй, среднего роста поджарый крепыш, чье пожатие показалось Алтынову замаскированной попыткой искалечить его ладонь, причем попытка эта чуть было не увенчалась успехом.
— А это Светик, которая стыдится спеть, — Никита подвел гостя к сидящей девушке, довольно миловидной, но несколько перегибавшей по части принимаемых ею томных поз, более уместных где-нибудь в будуаре светской львицы, нежели при банальном распитии пива у близлежащего водоема.
