Единственный в своей жизни (да и то не совсем произвольный) большой поступок он совершил на исходе застойной эпохи, когда стал жертвой гнусного политического процесса, затеянного КГБ с целью припугнуть и приструнить не в меру разболтавшихся студентов факультета иностранных языков. Крайним, ясное дело, был выбран Кашлис с его склонностью поносить все подряд, не исключая из этого списка советскую власть и родную партию. Тогда все обошлось для него сравнительно благополучно — времена уже были не те, сменявшие друг друга у руля кормчие-полутрупы вели страну, сами толком не зная куда, и первыми эту растерянность уже начали ощущать работники госбезопасности как наиболее эффективной и практичной из числа властных структур. А вскоре и само время, казавшееся чем-то незыблемо застывшим, как снежный замок на новогодней площади, вдруг начало оттаивать, разваливаться на куски, после чего сдвинулось с мертвой точки и потекло под уклон, ускоряясь по ходу движения и обрушивая на головы граждан лавину все более непривычных событий. Свобода словоизвержений, переоценка утерянных ценностей, митинги, выборы, уличные бои, независимость всех от вся, обвал цен, обнищание, бандитизм, политические скандалы, череда идиотских войн по периметру бывшей империи — все это окончательно затмило своей значимостью маленький подвиг Кашлиса, который и прежде-то никем, кроме него самого, в качестве подвига не расценивался. Но уникальное в своем роде амплуа «ненужного человека в неудачном месте», закрепившееся за ним с той давней поры, безотказно работало и по сей день. Кашлис менял различные виды деятельности, периодически возвращаясь к своей основной профессии переводчика, но нигде не задерживался надолго — свободные места под солнцем отсутствовали, а занять чье-то чужое место ему мешали либо нехватка определенных черт характера, либо избыток этих черт у конкурентов на жизненном поприще, зачастую людей неприятных и гораздо менее его достойных греться под благодетельными лучами светила. Надо отдать ему должное, Кашлис никогда не падал духом — единственное, чего он боялся, так это упустить свой счастливый момент. И вот с некоторых пор ему начало казаться, что этот момент приближается.
В конце весны он познакомился с Панужаевым, причем знакомство — в случаях с Кашлисом это большая редкость — произошло при обстоятельствах, когда он смог произвести на бизнесмена самое выгодное впечатление. Дело в том, что как раз накануне Панужаев посмотрел какой-то американский фильм, который был переведен и озвучен Кашлисом (время от времени тот занимался подобными вещами и делал их на вполне приличном уровне), и автоматически отметил про себя необычную фамилию переводчика. В то время Панужаев уже располагал исходным документом и начал обдумывать авантюру с нигерийским вымогательством. Для этого ему, разумеется, был нужен переводчик, причем человек по возможности посторонний, никак не связанный с кругом его знакомств. Встреча с Кашлисом на какой-то тусовке, куда Панужаева завели неисповедимые пути загула, и всплывшая в памяти фамилия переводчика фильма (что сыграло роль рекомендации) привели к тому, что Кашлис оказался полноправным участником предприятия, сулившего ему очень солидный, особенно по его скромным меркам, барыш.
