Реджиналд, наверное. Обнаженный, страстный, сжимающий се в объятиях с силой и нежностью одновременно…
Это был только сон. Слава Богу!
Одна ночь прошла, осталась последняя. После этого они распрощаются навсегда. Дайана грустно улыбнулась, поискала своего лже жениха взглядом, но его кровать была пуста.
Реджиналд и родители… наедине. Неизвестно, что они там наговорят друг другу!
Запаниковав, Дайана быстрее молнии вскочила с постели и в одной футболке бросилась в коридор. Но вовремя остановилась. Надо надеть что-нибудь еще.
Окинув взглядом спальню, она увидела синие пижамные штаны Реджиналда и немедленно натянула их, подвернув штанины и подтянув пояс. Стало похоже на те шаровары, что носят восточные женщины, но, главное, приличия соблюдены. После этого можно было мчаться вниз по лестнице.
Только бы успеть вовремя!
Прыгая через две ступеньки, Дайана услышала оживленные голоса, доносящиеся из столовой. Ее сердце подскочило и замерло. Мама, папа и Реджиналд. Кошмар!
Почему только она не догадалась завести вчера будильник?
Глубоко дыша, чтобы успокоиться, Дайана подошла к красивой буковой двери и потянула за ручку. Надо надеяться, что еще ничего непоправимого не произошло, сказала она себе.
Реджиналд и отец чинно восседали за столом, вооружившись утренними газетами. Олимпия хлопотала вокруг них, как самая примерная домохозяйка. Услышав звук открывшейся двери, Реджиналд поднял свои потрясающие синие глаза от газетного листа и улыбнулся Дайане. Та облегченно перевела дыхание.
Все в порядке. Зря она так беспокоилась.
— Доброе утро, доченька. — Олимпия занималась тем, что раскладывала по тарелкам свежеиспеченные вафли, поливая их кленовым сиропом. — Рано встала сегодня.
— А сколько времени?
— Половина восьмого, — ответил Фред, кинув быстрый взгляд на часы. — Не спится?
— Так можно все на свете проспать.
Мистер Маринер довольно хмыкнул.
— Налицо положительное влияние, — констатировал он, подмигнув Реджиналду. — Знаешь, сынок, когда Дайана была подростком, она никогда не вставала по выходным раньше двенадцати.
— Она и сейчас не встает раньше десяти, правда, милая? — Реджиналд снова широко улыбнулся остолбеневшей «невесте», продемонстрировав великолепные зубы.
Откуда он знает?
— Как спалось, котенок?
— О, так хорошо, что я и не слышала, как ты встал… пупсик.
Улыбка на лице молодого англичанина несколько поблекла, но он продолжал стойко держаться.
— И что же тебе снилось, лапочка?
Если бы он только знал!
