С нашей Шваброй лучше бы не спорить. Но тут я не сдержалась.
— Уж не знаю, — говорю, — нужен он той вашей женщине или не нужен! Был бы нужен — она давно забрала бы его отсюда. А то мы с дочкой уже три недели здесь лежим, и что-то я эту женщину здесь никогда не видела!
Швабре, видать, нечего было ответить, и она сразу же ушла.
Я знала без нее, что Андрюшка никогда не будет моим сыном. Прежде чем отдать его в нашу семью, к нам заявятся какие-нибудь люди — считать наши квадратные метры, делить зарплату мужа на нас троих (нет, уже на четверых) — сколько выйдет на каждого, если с нами станет жить еще и Андрюша. И наверняка выйдет меньше, чем положено.
А теперь меня к тому же страшила эта женщина. Я представляла ее похожей на колдунью — старую, как в 90 лет, всю в черном. Она знает, как отомстить тому, кто умыкнет мальчонку, выбранного ею в сыночки. Вдруг она захочет наслать порчу на меня, на этого мальчика, на мужа и на дочку, которая только-только стала поправляться?
Так говорила я себе. Но куда больше я боялась, что стану часто думать об этой женщине. Уж слишком много горечи было в словах Швабры, когда она сказала мне о ней. Швабра, может быть, забыла об этом разговоре, а горечь оставалась еще где-то рядом со мной. И я боялась, что меня будет тревожить мысль о том, что я забрала себе радость, предназначавшуюся совсем не мне. Андрюша станет расти с моей малышкой. А эта женщина останется безысходно одинокой. Да и вообще — Швабра говорит, что для нее Андрюшка — точно солнышко. Как моя дочка для меня? Страшно представить, если б кто-то захотел забрать ее себе!
Но только почему та женщина все не приходит? Хоть бы на Новый год пришла!
В больничном коридоре сестры наряжают елку. Я веду Андрюшу посмотреть. Не часто его выводят в коридор. Он крепко держится за мою руку. На руке часы. Старые, механические. Мамины еще. Такие сейчас никто не носит. А я ношу. Они мне нравятся. И они тикают как раз на уровне Андрюшкиного ушка. Малыш спрашивает у меня:
— Мама, там? Там?
— Это часы, — отвечаю я ему. — Они говорят: «Тик-так».
Андрей призадумывается.
— Ти-и? Ти-и?
Вот это да! Это же — новое, третье слово нашего Андрюши! Да если с ним заниматься, он же скоро вовсю болтать начнет!
Я приседаю перед ним на корточки.
— Давай послушаем! Где твои ушки?
У маленьких детей надо почаще спрашивать: «Где твои глазки? А где ушки? Где животик?» — и так далее. Про это во всех книжках можно прочитать, да все про это знают и без книжек. Дети от этого быстрее начинают осознавать себя и свое тело, и, словом, они быстрее развиваются.
