— С ума сойти.
Вот уж чего ей сегодня не хотелось, так это иметь дело с прессой. Прошедший вечер показался ей предвестником настоящих отношений с Донованом.
— Согласен, — поморщился Донован. — Это неприятно.
— Да уж. И все из-за статьи. Если кто-то из них узнает, что мы женаты, твой дядя будет глупо выглядеть. Не знаю, что и делать. Я позвонила бы отцу и рассказала, что происходит.
— Кэссиди…
— Уверена, ты что-нибудь придумаешь. Да и мой отец привык разговаривать с репортерами. Он поможет.
— Твой отец ничего по этому поводу сказать не может. И ты ничего не должна говорить. То есть никто из вашей семьи…
— Ты что, шутишь?
— Совсем нет. Позвони сейчас же своим и скажи, чтобы ничего не говорили!
— Донован?.. — растерялась Кэссиди.
— Что?
Кажется, он терял терпение. Она знала, что в голове у него, возможно, уже крутились другие дела, но ведь она не может просто позвонить родителям и приказать им ничего никому не говорить.
— У нас проблема. Дело в том, что ни я, ни еще кто-то не может приказывать моим родителям.
— Может, пока мы все не уладим, — отрезал он и вышел.
Первым делом Донован позвонил Джейми, своему старому приятелю по университетскому общежитию, который работал в чарлстонском филиале Эн-би-си.
— Ты сегодня просто герой дня, — сообщил Джейми. — Только что просочились условия завещания твоего деда.
— От кого?
Донован остался спокоен — сказывалась его легендарная невозмутимость. С ее помощью он выигрывал в любой ситуации. Первым делом необходимо отделаться от прессы. Ну, с этим он справится. Вот с Кэссиди все намного сложнее…
— Не знаю, я только хотел дать тебе знать, чтоб ты был начеку.
— Спасибо, Джейми.
— Да на здоровье. Я, вообще-то, думал, что ты прокомментируешь…
— Не сейчас.
Он закончил разговор с приятелем и тут же позвонил дяде. Отозвался автоответчик. Что ж, обидно, конечно, но не упрекать же дядю Тео за это! А вот за что стоит его обвинить, так это за интриги. Конечно, дед не единственный в мире оговаривал подобные условия в завещании, но никто в совете директоров их компании не хотел бы, чтобы об этом узнала пресса, а с нею и весь свет. Почему же Тео…
— Что происходит? — спросила Кэссиди, входя в его кабинет.
Она держала на руках Вэна и выглядела расстроенной. Кэссиди глубоко вздохнула и медленно выдохнула, а Донован смотрел на нее и думал о том, что у него совершенно сменились приоритеты. Его уже не заботило, что знает пресса и что предпримет совет директоров. Теперь это право — решать самые главные вопросы в жизни — он признавал только за Кэссиди.
