— Замечательный, — совершенно серьезно подтвердил Гевин. — Правда, меня это не удивляет. Было бы странно, если бы было наоборот.
— Чудесный вечер, — согласился Огаст и, помолчав, спросил: — Вы меня извините, Гевин, если я на несколько минут заберу свою дочь? Мне нужно кое о чем с ней переговорить. Наедине.
Если Огаст хочет поговорить с Темпест наедине, желчно подумал Гевин, он бы мог выбрать для этого другое место. Например, пригласить ее к себе в дом или договориться о встрече в любом другом месте. Все же он кивнул и отошел.
Не чувствуя поддержки Гевина, Темпест вдруг растерялась. Как всегда в присутствии отца, странная робость сковала не только ее движения, но и ум. Она безропотно последовала за ним.
— О чем ты хотел со мной поговорить? — безжизненно спросила она.
— А о чем я могу с тобой говорить кроме того, как ты стала любимой пищей для сплетен почти всей страны? «Великосветская любовница», — процитировал он, и в его голосе прорвалось откровенное недовольство.
Ее сердце сделало неожиданный скачок. Что заставило сдержанного отца так открыто выражать свои чувства?
— Я больше, чем просто любовница, — со смелостью, удивившей ее саму, заявила она. — Гевин — мужчина, которого я ждала всю жизнь.
— Ну вот, ты его дождалась, и что теперь? Каким своим следующим шагом продолжишь подогревать всеобщее любопытство?
— Я выйду за него замуж.
— Что-то мне в это слабо верится.
Ее кольнуло неприятное предчувствие.
— Почему?
— Ему нужна компания. Ты — всего лишь способ достигнуть цели.
— Если бы это было так, «Клозит Темпест» уже давно бы принадлежала ему!
— Не все так просто… — Отец покачал головой. — Но, насколько мне известно, он весьма настойчив и решителен. Вряд ли его волнует, каким путем он может достигнуть своей цели. Для таких, как он, все средства хороши.
— Ты судишь предвзято! — с негодованием воскликнула Темпест.
И куда только робость девалась?..
— Это ты смотришь на него сквозь розовые очки, растаяв от любовной чепухи, которую он тебе наплел! Помяни мое слово: он использует тебя, а затем бросит. Мне неприятно думать, что я так плохо тебя воспитал. Я надеялся, что у тебя больше здравого смысла. — Огаст Ламберт повернулся, чтобы уйти.
— Отец…
— Да?
— Ты меня не воспитывал, — отрезала она. — Своим воспитанием я обязана няням, учителям частных школ и самой себе. А что касается Гевина, ты просто не знаешь его так, как узнала я. Не представляю, как он ведет свои дела, но мне на это наплевать. Главное, как он относится ко мне. Гевин по крайней мере еще ни разу не причинил мне боли, тогда как ты постоянно заставлял меня страдать!
