— Если все обстоит так серьезно, если дело может дойти до голосования, я могу покопаться в документах прежних лет, поискать в них какие-нибудь зацепки, с помощью которых можно было бы притормозить ход событий, — предложил Фиске.
Но сердце его тоскливо екнуло. Он подумал о том, как долго придется копаться в бумагах, может быть, даже столетней давности, чтобы найти какие-нибудь прецеденты в голосовании по поводу того или иного спорного вопроса. В свое время эта система действовала весьма эффективно, пока владельцы не начали распродавать собственность небольшими частями родным и близким.
Да и проблемы решались не столь уж важные. Разве что в начале века встал вопрос, тянуть ли на остров телефонную линию. Откровенно говоря, все голосования, которые он припоминал или о которых ему рассказывали, проходили единогласно. Но о продаже острова никто никогда и не думал.
Отец встал, чтобы пойти в мастерскую и успокоиться за одним из своих полотен. Но у двери обернулся и усмехнулся. Улыбка сделала его лицо более молодым — таким, каким Фиске запомнил его, уезжая пять лет назад.
— Может, и придется покопаться, — сказал он. — Я рад, что ты вернулся. Чертовски рад! — и, махнув рукой, исчез.
"Я тоже рад возвращению домой", — подумал Фиске, глядя в окно. Солнце наконец пробилось сквозь тучи, мириадами огоньков блестело на воде, делая ее серебристой. В Лондоне он тосковал по отцу и скучал по Кинкайду.
Оглядев комнату, он подумал, что все здесь выглядит точно так же, как было в тот день, когда отцовскому бизнесу предпочел известную нью-йоркскую фирму "Джонсон энд Дэй". Отец не сразу принял его решение, но постепенно стал восхищаться упорством сына в достижении цели. В двадцать пять, окончив Гарвардскую юридическую школу, Фиске бросил вызов жизни. Когда представилась возможность поехать поработать в лондонском отделении фирмы, он с удовольствием ухватился за это предложение. С большим успехом трудился там пять лет. Возможно, остался бы и дальше, но с главой нью-йоркского отделения случился сердечный приступ. Владельцы фирмы предложили Фиске Спенсеру занять его место, впервые доверив молодому человеку такой ответственный пост…
Фиске отправился к сестре на кухню. Барбара стояла на табуретке и доставала из шкафа тарелки. За стойкой служанка Грейс, приезжающая к ним каждую весну из Нью-Йорка, разрезала жареную курицу ножом устрашающих размеров.
— Я видела, что мистер Спенсер пошел в студию, — тут же набросилась на него Грейс. — Как вы могли отпустить его? Теперь он будет голодным до самого ужина!
