- Глупости, Настя. Если всем давать награды, то никаких медалей не хватит, метро же строили тысячи людей.
- Но папа-то лучший, он точно получит!
- Наверное...
- Конечно лучший, не зря же его начальником участка сделали!
Вскоре Яна Петерсена действительно представили к ордену Ленина, и они пошли в Дом Союзов. Нина еще раз вспомнила, как это было, и вздохнула - прошлого уже не вернешь, слишком все изменилось, в том числе и она сама.
На бульваре почти никого не было. Редкие прохожие жались к стенам, а немецкие машины пролетали мимо, не останавливаясь. Бульварные дорожки давно не расчищали, потому приходилось идти по узкой тропинке, протоптанной в сугробах. Ноги скоро промокли, и стылая сырость начала заползать под легкое пальто (Нина, разумеется, была одета в штатское).
Она дошла почти до самого конца бульвара, до Никитской площади. Внезапно к ней подошла молодая женщина, как-то вдруг появившаяся из-за памятника Тимирязеву. Нина тут же узнала уборщицу из Дома Союзов. "Идите за мной и не отставайте", - приказала она и зашагала в сторону Никитской улицы. Нина поспешила следом.
Прошли через несколько дворов - проводница явно проверялась. Нина подумала, что правильно отказалась от наружного наблюдения - "хвост" сразу бы заметили. Наконец они очутились в каком-то проходном дворе, где их уже ждал фургон с надписью "Хлеб". "Полезайте в кузов", - приказала проводница. Нина с трудом открыла железную створку и заглянула внутрь - ничего не видно, темно. Ей подали руку и усадили на какие-то ящики. Незнакомый мужчина быстро захлопнул дверь и постучал по кабине, фургон тут же тронулся.
- Ну, здравствуй, Нина, - прозвучал из глубины кузова знакомый голос.
- Ян? Боже мой, ты! А где Настя?
- Увидишь, немного позже. А теперь давай поговорим, мы давно не виделись, думаю, нам есть, что рассказать друг другу.
- Хорошо, только... - Нина оглянулась на подпольщика, сидевшего у двери.
- Это Леонид, - представил того Ян Петерсен, - он в курсе дела, можешь говорить открыто. Итак, первый вопрос: почему ты согласилась на встречу?
- Я хочу увидеть дочь.
- Прости за банальность, но я тебе не верю. Если бы хотела, давно бы нашла нас.
- Я искала, когда немецкие войска только вошли в город. На прежней квартире вас уже не было, и соседи ничего не знали. Я думала, что вы уехали в эвакуацию...
- Хорошо, допустим. Тогда второй вопрос. Почему ты пошла работать в абвер? Заметь, я не спрашиваю, почему ты бросила нас с дочерью - в конце концов, это твое личное дело, но почему ты согласилась служить в немецкой разведке?
