Вэл Сэвидж, перестав рваться за ленту ограждения и убрав руки от каменного лица полицейского, обернулся к Джимми.
Тот покачал головой.
– Остынь.
Вэл подошел к нему.
– Эти сволочи лезут и не разрешают пройти, Джим. Они нас не пускают!
– Они просто выполняют свою работу, – сказал Джимми.
– Какого черта! Это их работа – в булочную бегать?
– Ты хочешь мне помочь? – спросил Джимми, когда рядом с братом вырос и Чак. Он был вдвое выше и почти столь же опасен, как Вэл, представляя почти такую же угрозу для соседей по кварталу.
– Ясно, хочу, – сказал Чак. – Ты только скажи, что делать.
– Вэл? – позвал Джимми.
– Чего? – Глаза Вэла рассыпали искры, и от него прямо-таки несло яростью.
– И ты хочешь помочь?
– Ну да, хочу, а как же иначе. Ты что, черт тебя дери, сдурел, сам не знаешь?
– Знаю, – сказал Джимми, чувствуя, что голос его карабкается куда-то вверх и надо его немедленно осадить, спустить на тормозах. – Еще бы не знать! Но это моя дочь, ясно? И ты слушай, что я говорю!
Кевин положил руку на плечо Джимми, и Вэл слегка попятился и стал разглядывать носки своих ботинок.
– Прости, Джимми, старина... Я малость погорячился.
Теперь Джимми несколько успокоился и старался, чтобы голос его звучал нормально, а голова работала как всегда.
– Ты, Вэл и Кевин... Сходите к Дрю Пиджену. Расскажите ему все.
– Дрю Пиджену? Зачем?
– Сейчас объясню зачем, Вэл. Чтобы поговорить с его дочкой Ив и с Дайаной Честра, она еще у них. Спросите их, когда они расстались с Кейти. В котором часу точно. Спросите, пили ли они; спросите, собиралась ли Кейти к кому-нибудь на свидание и с кем она сейчас встречается. Можешь это сделать, Вэл? – Обращаясь к Вэлу, Джимми смотрел на Кевина, надеясь, что тот сумеет удержать Вэла в рамках.
Кевин кивнул:
– Мы поняли, Джим.
– Вэл?
Вэл глядел через плечо в кустарниковые заросли у входа в парк. Он перевел взгляд на Джимми и затряс своей маленькой головкой.
– Да-да!
– Эти девчонки – ее подруги. Вы с ними поаккуратнее, но все-таки выведайте то, что я просил. Ладно?
– Ладно. – И, ободряюще улыбнувшись Джимми, Кевин похлопал по плечу старшего брата: – Идем, Вэл. За дело!
Джимми глядел, как они идут по Сидней-стрит, чувствуя рядом с собой Чака, в любую минуту готового взорваться и кого-нибудь убить.
– Как настроение?
– Не дури. Я держусь. Я за тебя беспокоюсь.
– Не бойся. Я тоже держусь. А что остается, правда?
Чак не ответил, и Джимми увидел на другой стороне улицы, за машиной дочери, вышедшего из парка Шона Дивайна. Он пробирался через заросли, глядя прямо на Джимми; высокая фигура его двигалась быстро, но Джимми все же заметил на его лице это выражение, которое он так не любил – словно все в мире ему подвластно, эдакий второй жетон на ремешке, чтобы пугать народ, даже против воли того, кто его нацепил.
