Этой чести Пржевальский удостоился за первую свою географическую работу — «Военно-статистическое обозрение Приамурского края», написанную еще в Академии. По отзыву Семенова-Тян-Шанского эта работа «основана была на самом дельном и тщательном изучении источников, а главное на самом тонком понимании страны».
Избрание произошло 5 февраля 1864 года. Это было как бы посвящение Пржевальского в путешественники.
В Варшаве Пржевальский снова подал по начальству прошение о переводе его в Сибирь. В ожидании удовлетворения своего ходатайства он деятельно готовился к будущим путешествиям.
В тиши своего рабочего кабинета в юнкерском училище Пржевальский странствовал по картам Азии, переваливал через горные хребты, углублялся в песчаные и солончаковые степи. Книги, написанные предшественниками Пржевальского, рисовали ту отрывочную и искаженную картину Центральной Азии, которую ему предстояло вскоре заново переписать с натуры.
И вот, наконец, пришел долгожданный приказ о переводе в Восточную Сибирь!
В конце января 1867 года, на пути в Сибирь, Пржевальский, молодой офицер, еще не совершивший ни одной экспедиции, впервые встретился в Петербурге со знаменитым путешественником Семеновым-Тян-Шанским. Пржевальский изложил ему свой замысел путешествия в Центральную Азию и просил содействия Русского географического общества, в котором Семенов занимал видное положение.
Вполне понятно, почему Николай Михайлович обратился не к руководителю общества Литке, ученому океанографу и исследователю Арктики, а именно к Семенову, за несколько лет до того совершившему замечательное путешествие в недоступные горные области Центральной Азии. Кому мог быть ближе, чем Семенову, заветный замысел Пржевальского?
Снарядить дальнюю экспедицию под руководством человека, который еще не проявил себя как путешественник и был неизвестен в научном мире, отпустить ему для этой цели средства общество не решилось. Но из знакомства с Пржевальским Семенов, по собственным словам, вынес впечатление, «что из талантливого молодого человека может выйти замечательный путешественник».
Сам Пржевальский был уверен в том, что его путешествие в Центральную Азию должно привести к важным научным открытиям. Нужно сказать, что он с такой прямодушной наивностью выражал эту уверенность, что и Семенов и другие географы старшего поколения при первом знакомстве с Пржевальским приписали ее излишней «самонадеянности молодого человека».
