Ватикан
Понедельник
Сперва он увидел клюку. Он сразу же подумал о епископском посохе. Но эта была другая, много проще. Не было блестящего покрытия, не было резьбы по слоновой кости, и не было типичной витой головки епископской палки.
Она была прямой, но не такой прямой, как посох, изготовленный при помощи инструментов.
Палка была гладкая, на редкость гладкая. Особенно вверху, у того места, где начинался изгиб. На месте, где рука миллионократно бралась за нее, поверхность была отполированной, как у отшлифованного бриллианта. У черного бриллианта. Ибо палку в том месте зачернила грязь.
«То не мог быть епископский посох, — подумал он. Руки епископа не бывают грязными».
Палка была темно-серой, очищенной от коры, сухой и потемневшей от света и дождя.
Изгиб палки расширялся кверху до лопатки в форме лопасти весла — ею пастух в засушливое время разрывал почву, докапываясь до грунтовых вод, чтобы напоить свое стадо.
Затем он увидел человека, который держал эту клюку в руке. Мужчина был и в самом деле среднего роста. Он знал это заранее. Он уже видел его множество раз.
Пастух был одет в простую бесцветную одежду, сотканную из шерсти. Блестела на солнце отделка под золото. Обувь его была искусно сплетена из сухого тростника, а голова повязана простым платком для защиты от солнца.
Лицо мужчины было угловатым, жилистое тело привыкло к лишениям и испытаниям, и мускулы его сильных рук вздрагивали при каждом движении в ярком солнечном свете. Кожа лица задубела под солнцем и потемнела, и невозможно было определить возраст этого человека.
Картинка расширилась, и он увидел стадо овец. Как всегда.
Животные стояли сплоченно и паслись, выбирая траву посочнее. Пастух нашел для них хорошее место. Песчаная почва была покрыта сытной зеленью.
Мужчина оперся на свой посох, навалившись всем весом на прямой конец палки, а загнутый конец под наклоном уперев в землю перед собой.
Он стоял в середине стада. Канавы орошения пересекали пастбище. Каждое из животных было у него на глазах, и он с любопытством смотрел, как еще одно стадо появилось шагах в двухстах у финиковых пальм и приближалось.
Пастух свистнул, и в поле зрения возникли две собаки. Они были с волчьими мордами. Одна тотчас обежала кругом свое стадо, другая вместе с пастухом направилась к новому стаду. Вместе они подогнали овец, пока оба стада не перемешались.
Бенедикт услышал взмахи крыльев. Сильные, мощные, не лихорадочные, а спокойные и решительные. Как всегда.
