Учеба | страница 5

— Молодчага, — говорит муж, — хватка у тебя что надо. А ну, кинь мне.

Мяч летает туда-сюда, от незнакомца к Клементу и обратно. Жена незнакомца хвалит Клемента.

— А ты, cынок, парень ладный, — говорит она. — Вот только эта волосня тебя портит. У меня есть карточка отца, его сняли полвека назад, так вот у него там такие же свислые усы. На кой ляд тебе, совсем молодому парню, такие усы? Послушай моего совета, сынок, сбрей их.

Клемент, усмехаясь, возвращается на свою подстилку — как он терпим, а ведь насколько он выше этих людей! Как он приветлив с ними! Клемент среднего роста, он похож на молодого Марка Твена, ляжки у него толстые, у глаз уже обозначаются морщины, что король, что раб — для него все равны. Юна всего час в Коннектикуте, а он с ней запросто — можно подумать, они закадычные друзья и зубрили сферическую тригонометрию на одной парте. Мэри, та не такая сердечная. Случилась некая неувязка: из телефонного разговора с Розали у Чаймсов и вправду сложилось впечатление, что она привезет к ним турчанку. Мэри ожидала увидеть турчанку чуть ли не в чадре, а тут на́ тебе, тощая — кожа да кости — Юна в купальнике. У Чаймсов кто только не бывал — и индийцы, и китайцы, и малайцы, и чилийцы, и арабы (этих особенно много: в израильском вопросе Чаймсы держат сторону арабов), а вот турок до сих пор не было. Юна обманула их ожидания, но так как она об этом не догадывается, ничто не мешает ей млеть от восторга. Они возвращаются к «Королю Лиру» — читают вслух. Экземпляров всего три — у Мэри и Юны один на двоих. Смотреть на Мэри Юна не осмеливается — так выразительно она читает, — лишь краешком глаза видит ее зубы — решительный ряд очень крупных зубов, — замечательные зубы, таких ни у кого нет, представить, чтобы в таких зубах был изъян, просто немыслимо. Младенец, располагающийся под ее просторным балахоном, тоже крупный и тоже решительный, и Мэри, чтобы он ее не опрокинул, тяжело опирается на локоть — русалка, да и только. Мэри — красавица. У нее идеально очерченный нос, глаза со скептическим прищуром, тяжелые веки опускаются медленно, как ставни в мезонине. А вот смеется она, как ни удивительно, совсем по-детски. Юне, пока очередь читать доходит до нее, не по себе, но потом она приободряется: Розали играет из рук вон плохо. Розали читает за Гонерилью, Юна за Регану, Клемент за Корделию, Мэри — за короля Лира.

— «Дочка, не своди меня с ума… — взывает Мэри к Розали, — ты моя болезнь, нарыв, / Да, опухоль с моею гнойной кровью