Ну вот что за глупости ты себе сейчас говоришь? Бери с собой трубку и быстро под душ. Обе трубки. Время пошло.
Тепло, холодно, горячо. Горячо — это то, что тебе сейчас надо.
Есть один замечательный психологический практикум — иногда помогает. Только надо, конечно, писать… Ну ничего, попробуем вслух. Первый шаг: оглядеться, быстро выбрать предмет. Но что же здесь выбрать? Наверно, стиралку. Итак, я — машина для стирки белья. Вслух, Лера, вслух, перекрикивая воду:
— Я белая! У меня есть дверца, она же иллюминатор! Но море — внутри меня! Штормящее, пенное. Сначала грязное, а потом чище и чище… Когда-то оно порождало жизнь. В нем перепутывалось мужское и женское, лифчики, трусики и трусы… Это был вихрь такой головокружительной силы… И когда в нем вдруг оказались пеленки и ползунки, я нисколько не удивилась!
Теперь надо придумать правильные вопросы. Конечно, лучше, когда вопросы задает кто-то другой. Ну ничего. Попробуем сами. Вслух, Опёнкина, и погромче:
— А скажи мне, машинка, что тебя радует в жизни больше всего…
Опять телефон. Я не могу говорить под душем. Но я должна… Но я не хочу. Надо выключить воду…
— Але! Да… Але! Я не слышу. Вячек, я, правда, тебя не слышу. Но если ты меня слышишь, пожалуйста. Мне нужно закончить одно упражнение. Оно мне помогает, когда хреново… А мне сейчас довольно-таки хреново… Ты меня слышишь? Але!
Гудки. А если это Шамиль? Или Филипп? Ну уж Филипп сейчас точно не позвонит… До чего же хреново! Я машинка, я белая, во мне живет море. Больше всего я люблю стирать тюль…
Позвонил. Благодарю тебя, Господи.
— Але! Ты слышишь?
— Я слышу. Я и раньше тебя слышал. Ты же сказала сначала, что всё ничего…
(Голос теперь человеческий.)
— Вячек, но понимаешь… я же всего тебе не могу рассказать… А ты просто мне помоги. Вопросами! Я — стиральная машина. Я стою в ванной.
— А! Это то ли по Эрику Берну… То ли у кого-то из его эпигонов. Транзактный анализ…
— Спрашивай меня, пожалуйста. Я — машинка «Атлант». Ты должен ее… меня помнить.
— Помню, да. Сейчас я несколько перемещусь. Сейчас.
(Идет. Как будто по лестнице. У него большой дом? Мне, стиралке, не должно быть до этого дела.)
— Эй, Атлант, меня слышно?
— Да, хорошо.
— Расскажи, что ты видишь вокруг?
— Вижу розоватый кафель, его бы помыть! Вижу штору, за ней сейчас женщина, она почему-то кутает себя в полотенце…
— Расскажи, как проходит твой день, обычный день.
— Мой день… Если это будни, во мне что-нибудь да лежит. Потом к нему и еще что-нибудь прибавляется. И я чувствую от этого растущую тяжесть.
