— Мам, ты получила? Я тебе скинула. Ну про машинку! Ну?
— А, да! Машинка в порядке. В отличие от меня… Шутка! Мне тут папа сейчас звонил.
— Ну?
— А что — нам с ним так уж и обязательно танцевать?
— Ну ты вообще! Ты меня реально убиваешь! Ты видела свадьбу без танца родителей? Филипп специально…
— С вай-фаем, я в теме… Только не нервничай… в такой день!
— А знаешь, какой день сегодня у папы?
— Рабочий?
— Его Джеки через месяц родит. А в Америке в последний день восьмого месяца — ну, типа в последний — приходят гости с подарками для ребеночка.
— Будущего? Но это очень плохая примета!
(Его Джеки родит. И он никогда не состарится…)
— Мамочка, там всё в шоколаде, дети рождаются, подарки приносятся с чеками, не пригодился — сдаешь в магазин… Между прочим, папа согласился танцевать — без вопросов, хотя у него сегодня забот, как ты понимаешь, выше крыши! Стих выучила? Смотри! Приеду — проверю!
Мы с ним в жизни танцевали от силы три раза. Он терпеть этого не мог! И как это будет технически? А что, если я упаду? Родители танцевали до упаду?! Она уже сказала «чмоки-чмоки»? А я — все это сказала или только подумала? Гудки. Так бывает только в моменты крайнего волнения, когда выпадают секунды, может быть, и минуты даже… Опять тетрадка в руках. А куда я дела мобильный? Опёнкина, ведь не похороны же, а свадьба! А в тетрадке, да, сочинение Воротниковой. Я же его и хотела — «Любовь и смерть в произведениях Андрея Платонова».
«Эпилог, похожий на пролог. Кончается 1908 год. Мальчик девяти лет, по имени Андрей Климентов, ходит в церковно-приходскую школу. А тем временем в Ясной Поляне завершает жизненный путь великий писатель Лев Толстой. Одна из гостей читает сидящим в просторной зале стихи Тютчева. Читает она и „Последнюю любовь“. Звучат великие строки: „О, как на склоне наших лет нежней мы любим и суеверней…“. Но граф этот стих встречает осуждающе, он говорит: „Самое низменное чувство в нем представляется как возвышенное“. Конечно, графиня Софья Андреевна не в силах на это смолчать. И она говорит, озвучивая свою боль: „Вот, я это знала всегда, что он любви не понимает и никогда никого не любил!“. Нет, все-таки когда-то любил (а иначе разве бы взял ее в прототипы Наташи Ростовой вместе с ее сестрой, Таней Берс?!), но в дальнейшем выхолостил свою любовь так же, как люди поступили с подвижным и радостным Холстомером! Те ошибочные выводы, к которым на склоне лет пришел восьмидесятилетний Толстой, к сожалению, воплотил в своем творчестве и Андрей Платонов. Довольно-таки часто его герои избегают любить женщин ради любви к будущему всего человечества. И оно, это будущее, поэтому все не наступает и не наступает…»
