— Кто Аниканов? Ты? Ты что тут показывал? Кандалы? Какого сына?
— Что на каторге.
— А-а… Где же кандалы?
Матвей в упор глянул на заведующего проходной конторой, пожевал ртом и сказал:
— Уплыли.
— Куда уплыли?
— Куда надо.
— Куда надо? Смотри, старик, туда ли?
— Слепнуть стал от емотренья.
— Что ты этим хочешь сказать? Ничего? Ораторствовать вздумал? Забыл? Расходитесь!
Толпа нехотя двинулась к выходу.
VII
Токаря, показывавшего толпе кандалы, в полночь жандармы увели в тюрьму. У Аникановых до рассвета звенели шпоры. Бритые, усатые люди рылись в вещах, заглядывали в печь, взбирались на чердак, водили в сарай, с фонарем осматривали в садике землю и приподнимали в кухне половицы. Матвею опротивело это, и он сказал:
— Кандалов в доме нету.
Перестали искать и обрадовались:
— А где же они? У кого?
— Не скажу.
— Ты должен сказать.
— Не скажу…
Жандармы ворчали, грозили и ушли с пустыми руками. Заводские ищейки с утра начали приглядывать за Матвеем. Мастер оказал ему:
— Вот уж, Аниканов, не ожидал я этого от тебя.
Напрасно, право. Не идет это к тебе, стар…
Матвей подумал, что в работе допустил ошибку, и забормотал:
— Я что… я делал честь-честью… как в чертеже…
— Кандалы в чертеже, голубчик, не значатся, хе-хе-хе… Зачем ты вчера принес их? Эх, голова! Люди помолиться сошлись, а ты с кандалами к ним.
В глазах Матвея потускнело, мастер стал серым, мастерская — багровой.
— Я не выдумывал и не делал их, — сдержанно проговорил он. — Выдумали другие… и заковывают людей… я и принес, чего мне прятаться-то?
— А зачем же все-таки спрятал кандалы? Ведь не нашли их у тебя.
Матвей настороженно глянул на мастера: «Знает уже, входит в шайку-лейку», — и громко сказал:
— За тридцать замков запру, в землю зарою.
— Нашел золото!
— Дороже золота. Вот вашего сына закуют, узнаете, какие они.
— Ну, ну, хватил!
— Сами вы затеяли разговор. А зарекаться и вам нечего: по одной земле ходим.
Во всех мастерских в этот день говорили о кандалах, о вчерашнем случае с ними, об аресте и обыске. Матвей устал рассказывать, как было дело, и отмахивался от любопытных:
— Как да как! Вот обыщут тебя, сам узнаешь.
После работы в переулке его догнал парень из сборочной, сказал, у кого хранятся кандалы, и передал собранные для Алексея деньги. Матвея смутило и обрадовало это. Он забормотал, что он не нищий и сам поддержит сына, но тут же сдался, заблистал глазами, заговорил о своей радости и на прощанье весело сказал:
— А кандалы ты получше хорони, а то беда тебе будет. Не гляди, что стар, волью…
