— Куда?
Перед тем как выбраться из сыроватой тени балочки, он остановился и оглянулся.
— Давай, давай, — подтолкнул его легонько Фома. — Успеешь теперь насмотреться. Отвоевал свое.
Еще через полчаса Фома подошел к посту передового охранения.
— Стой, кто идет? — донеслось из-за кустов.
Было ясно, что спрашивают из пустой формальности. И действительно, не дожидаясь ответа, навстречу Фоме поднялось несколько красноармейцев.
— С уловом, разведчик!
— Здорово, Фома. Приволок-таки?
— Такой приволокет. Ему скажи, он хоть самого Деникина захомутает…
Харин, смущенно улыбаясь, басил:
— Да что вы, застоялись, что ли? Какой у вас к черту секрет — базар подняли. Гимназист не проходил?
Костя Воронцов, по прозвищу Гимназист, один из лучших разведчиков дивизии и дружок Фомы, остался у деревушки прикрывать отход Харин а на тот случай, если белые заметят исчезновение офицера.
— Проходил, проходил. Ждет он тебя, словно дивчину…
— Где?
— Да на втором посту.
Костя действительно дожидался Фому на втором посту. Он лежал между красноармейцами и, щуря красные от усталости глаза, рассказывал о Харине. Судя по разинутому в восхищении рту молоденького красноармейца и внимательным лицам других, Харин в рассказах Кости уже перещеголял небезызвестного Кузьму Крючкова. Но Косте верили: Фома был известен по всей дивизии.
Завидя дружка, Костя побежал к нему и, скользнув взглядом по пленному, стал расспрашивать.
— Да чего говорить, обычно… Тащить вот пришлось, как оне своими ногами не шли, — вздохнул Харин.
— Лафетка бы тебе не помешал, Фома, — посочувствовал Костя и уже внимательнее, словно оценивая, оглядел офицера.
— Лафетка в самый бы раз.
…Разведчики на зависть остальным бойцам дивизии были на конях. Все они немного гордились своим особым положением и посмеивались над «пехтурой». Особенно это радовало Фому: перед войной и на германском фронте он служил в артиллерии, около лошадей, и полюбил их, может быть, именно потому, что отец его всю жизнь был безлошадным. Немало их сменил Харин за последние годы. Одни забылись, другие крепко запомнились. Счет дел и событий он вел от коня к коню: выбрали его в полковой комитет при Орлике, Юденича бил с Банником, а на деникинский фронт пришел уже с Лафеткой.
Лафет, могучий мерин, ходивший прежде в артиллерийской упряжке, был под стать хозяину. Если не в дивизии, то в разведкоманде Харин считался первым богатырем. Росту он был хорошего, но до правофлангового не дотянул. Зато в ширину Фому разнесло за семь лет армейской службы просто удивительно. И подумать только, что пришел он на службу худеньким пареньком, у которого шея болталась в воротничке форменной рубахи, как язык колокола. А ноги… Увидев однажды себя в большом зеркале, Фома испугался, как бы они не подломились…
