Однажды я оказался свидетелем жаркого спора между ним и моей женой.
— Нет, нет, не спорьте! — горячился он. — Хвалить да улещивать всякий горазд, а вот горькую правду сказать… Я не говорю о критике, которая вроде манной каши. Я говорю о честной и смелой критике, чтоб до самых костей пробирала. Сладкие речи — яд, а горькие — лекарство. Если ты настоящий друг, ты не старайся только хвалить. Похвала губит человека. Да не только человека, она весь мир погубить может…
— Но нельзя же только критиковать, — попыталась возразить Ойша. Дядюшка Ахрор не дал ей договорить.
— Ты подожди, доченька, я еще не кончил. У нас все только хвалить да воспевать умеют. А этим не то что человека погубить можно, — тут и общество целое загубишь. Вот, например, вы с мужем. Люди вы молодые, недавно вступили в партию. Кому, как не вам, быть принципиальными и смелыми? Так вот скажите мне, только честно, что вы думаете о порядках в нашем городе? Все ли у нас благополучно? Все ли делается так, как надо? Ведь вы уже не первый месяц живете у нас. Говорите прямо. Ну, что вы скажете? Молчите? Потому что тоже привыкли к восхвалениям, к шумихе, к тому, что у всех масло изо рта так и каплет… Выполнили трехмесячный план — сразу митинг, шум, поздравления. Построили ребятишкам площадку для игр — опять шум, опять торжественное собрание. Ура! Да здравствует!.. А Устав партии чему вас учит? Что надо со всеми недостатками бороться, невзирая на лица. А у нас, как дело до критики доходит, каждый начинает оглядываться да осматриваться да свою критику такими оговорками и недомолвками обставит, так подсахарит, что слушаешь и не понимаешь, то ли человек ругает, то ли хвалит… Вот ты, доченька, когда готовишь детям горькое лекарство, то приготовляешь его с сахаром, а для взрослых ты этого не делаешь. Верно я говорю? Ты знаешь, что взрослый человек и горькое лекарство примет, если надо. А ведь мы, слава богу, взрослые. Нам уже под пятьдесят.
— И как только человеку не надоест все время спорить да волноваться! — вздохнула тетушка Икбол, ставя перед мужем чайник зеленого чая. — Вот скоро вернется Кобилджон, сын дедушки Зиё. Ну тогда уж спорам конца не будет, всласть наслушаетесь. Стар мой муженек, а горяч. Как это говорится, седина в бороду, а бес в ребро.
— Ну, завела, — буркнул дядюшка Ахрор, сердито посмотрев на жену.
— Да ты уж так горячишься, так споришь, что кажется, вот-вот в драку полезешь. А у меня сердце болит, как бы сгоряча кого-нибудь не обидел напрасно, не рассердил.
