А мне все время не давал покоя этот проклятый фельетон. Пользуясь тем, что еще не начались занятия, я пытался выжать из себя что-нибудь путное, писал, рвал, писал снова и, вконец измучившись, сочинил нечто похожее на критическую статью. Правда, там кое-где встречались фельетонные обороты, и это меня немного успокаивало: может, что-то все-таки получится.
Должен сказать, что на этот раз я действительно работал серьезно. И тут мне повезло. Как-то в городской библиотеке я встретил редактора нашей газеты. Он стал расспрашивать о моих делах. Я не смог скрыть от него ни тайны своей, ни своих мучений. Вытащив из кармана свое неудачное детище, я показал его редактору. Он внимательно прочел и дал несколько советов. Дело, как видите, приняло серьезный оборот и получило квалифицированную поддержку. Я увлекался все сильнее и больше ни о чем не мог думать.
А дядюшка Ахрор тем временем решил, наверно, что я не хочу ввязываться в это дело, что я, попросту говоря, струсил и не желаю портить отношений с таким уважаемым в городе человеком, как директор промкомбината. Теперь он не встречал меня, как раньше, с приветливой улыбкой, не расспрашивал о моих делах и не заикался о фельетоне. Видно, решил выждать и посмотреть, чем все это кончится, куда река потечет и куда воду принесет.
Но, о чем бы ни шла у нас речь, он говорил так, будто хотел вызвать меня на спор. Однажды я сидел во дворе и курил. Подошел дядюшка Ахрор.
— И все-таки я вам должен сказать, мой дорогой учитель, теперь равнодушных людей гораздо больше, чем раньше, — вдруг заявил он безо всякой связи с предыдущим разговором. — Вижу, не нравятся вам мои слова. Хотите возразить? Напрасно. Так думаю не только я, а все, кто лет тридцать—тридцать пять назад поднимал эту землю, да при этом еще и винтовки из рук не выпускал. А стоит об этом заговорить, как мы немедленно слышим в ответ: «Бросьте брюзжать! Все вам не так, все не нравится, все кажется, что в ваше время и люди были другие, и делали все лучше. На вас, стариков, ничем не угодишь». А ведь такое слышать очень обидно.
Что я мог ответить? Из песни, говорят, слова не выкинешь. Какой ни хороший человек наш дядюшка Ахрор, а один недостаток у него есть: любит все преувеличивать. Стоит ему столкнуться с отдельными фактами бюрократизма, карьеризма, жульничества, как он немедленно примется все обобщать. Положим, услышит, что какому-то вору удалось из трудной переделки выйти сухим. Тут наш дядюшка Ахрор начинает пылать негодованием, возмущаться, как будто вопрос идет не об отдельном преступнике, не о случайном эпизоде, а о чем-то угрожающем немедленной опасностью всему нашему государству. Он может часами проклинать всяких жуликов, бездарных ревизоров и нерадивых начальников.
