Молодой человек откашлялся. Не будь повесой. Она умерла бы от потрясения, если бы ты хотя бы намекнул на нечто подобное. Его Софи была полностью незнакома с миром и со всем его злом. Он намеревался и дальше держать ее в неведении, даже если он сам был представителем этого зла.
Сейчас она выжидательно смотрела на него. Все верно, она ведь задала ему вопрос, не так ли?
Внезапно он передумал рассказывать Софи о своей семье и титуле. Ему захотелось притвориться, что этого не случилось, еще на несколько мгновений. Грэму было так комфортно с Софи именно так, как сейчас обстояли дела.
Поэтому вместо ответа — снова — он потянулся за первой страницей из тех, что лежали на ее коленях. Молодой человек заморгал, глядя на летящий, красивый почерк. Неужели он ожидал чего-то напряженного, узкого… подавляемого?
До того, как у Грэма появился шанс на самом деле прочитать что-то, написанное там по-немецки, Софи выхватила у него лист.
— Не смотри на это. Это всего лишь заметки. — Она бросила на него грозный взгляд. — Мне не нравится, когда мои переводы в беспорядке. Ты бы знал об этом, если бы хоть раз в жизни приложил к чему-то свой ум вместо того, чтобы впустую растрачивать его.
Теперь она начала суетиться из-за него. Грэм улыбнулся, успокоенный знакомой вспыльчивостью ее тона. Он мог так легко очаровывать большинство людей своими манерами, что потерял всякую веру в остроту восприятия мира. Только Софи потрудилась рассмотреть его достаточно пристально, чтобы рассердиться.
Он ласково улыбнулся ей, настолько обрадованный тем, что он снова был «Грэмом, бесполезным бездельником», что почти забыл замаскировать свою улыбку обычным слоем иронии.
Софи заморгала от удивления, ее глаза расширились в изумлении. Грэм быстро оправился. Он плюхнулся рядом с ней на сиденье у окна, намеренно перемешав ее бумаги, пока она не начала хлопотать над ними, благополучно отвлеченная от его непривычной искренности.
— Продолжай, Софи. Над чем ты работаешь? Расскажи мне сказку.
Она бросила на него подозрительный взгляд, пока шелестела выпавшими листами.
— Ты говоришь серьезно или просто собираешься повеселиться?
Грэм опустил голову, прислонившись к амбразуре окна, и устало закрыл глаза.
— Любимая, я слишком устал, чтобы веселиться. Я просто хочу сидеть здесь в твоей мирной гостиной и слушать.
Софи ненавидела, когда он называл ее «любимой» или «милой» — ненавидела, потому что ее невежественное сердце имело тенденцию слегка подпрыгивать при каждом таком слове. А еще потому, что у него это выходило слишком легко. Вероятно, лорд Грэм Кавендиш называл так множество женщин — игриво в бальном зале или так же игриво в спальне.
