– Кажется, размыло полотно между Бордо и Тулузой.
У контролера был ярко выраженный юго-восточный акцент, способный скрасить даже самые мрачные новости. Матрона шумно вздохнула.
– Ну и когда же мы будем в Италии?…
– Надо полагать, послезавтра к вечеру, если, конечно, сегодня ночью не возникнет никаких проблем.
– Сколько же мы потеряем от отпуска! Представьте себе, каково бедным ребятишкам ехать две ночи…
Контролер машинально взглянул на «бедных ребятишек», но в его тусклом взоре не возникло ни сочувствия, ни интереса.
– Что поделаешь, мадам. Вот когда легионеры зададут трепку этим проклятым усамам, поезда снова станут ходить нормально. А пока что надо набраться терпения и показать мне ваши билеты.
Стеф сидела неподвижно, как будто не слышала ни слова. Пиба кольнуло нехорошее подозрение: а что если Стеф на самом деле не раздобыла волшебного пропуска? В Европе архангела Михаила с обманщиками не шутили. По слухам, их отправляли в зловещие лагеря на территории Чехии и Словакии. Пьер-Жан даже говорил, что там заставляют собирать и есть трупы тех, кто не вынес суровой карпатской зимы. Пьер-Жан любил напустить страху на школьных приятелей, а особенно – на девчонок, которые прозвали его Толстой Сволочью и Монстром. Все это было так давно, что Пибу казалось, будто произошло не с ним. Этот мальчишка, загнанный в угол далекими от его проблем родителями и несносной сестрой, заключенный в тесную клетку своего «я» и абсолютно безрадостного существования, этот мальчишка, измученный звуками, раздающимися по ночам, и тайной тела девчонок, этот мальчишка по имени Пиб в первые годы своей жизни играл в каком-то фильме, снятом по примитивному сценарию на пленке с нечетким изображением, булькающим звуком и полинявшими красками.
– Ваши билеты, мадмуазель…
Контролер нахмурился, снял руку с края багажной полки и, шатаясь в такт толчкам поезда, стал протискиваться сквозь колени матроны и ее домочадцев. Тогда Стеф, вроде бы неожиданно, осознала, что обращаются к ней. Она мельком взглянула на Пиба, и он поймал в ее взгляде вызов вперемежку с лукавством. Теперь он точно знал, что билетов у нее не было. Она, как обычно, ему наврала. Она не жалела ни времени, ни сил, чтобы посмеяться над ним.
– Ваши билеты, мадмуазель!
В певучем голосе контролера теперь не было и следа вежливости или расположения. Он застукал двух зайцев и мгновенно превратился в сурового стража порядка. Его рука мгновенно приподняла полу кителя и опустилась на рукоять пистолета. Сколько уже было случаев, когда эти церберы ЕЖК открывали лихорадочный огонь по подозрительным пассажирам, даже не проверив толком, основательны ли их подозрения. Стеф улыбнулась той загадочной улыбкой, которая приводила Пиба в бешенство. Она по-прежнему не двигалась, не выказывала ни малейшего признака беспокойства, словно была совершенно уверена, что с ней ничего не может случиться. Уж не собирается ли она воспользоваться своим кольтом в этом тесном купе? Ведь она рискует ранить или убить других пассажиров… Из этого переплета их могло вызволить только что-то непредвиденное, какое-нибудь чудо. Пиб бросал якобы убийственные, а на самом деле – испуганные взгляды.
