– И что с ней стало?! Тот холод был естественным! Он наступал тысячелетия! Люди не замечали его, успевая привыкнуть! Это не их рук дело было! А сейчас? Да люди должны исчезнуть с земли, за то, что они с ней сделали! – Николай вдруг зарыдал. Совсем по детски. Отчаянно.
– Коль. Колька. – Вячеслав с сочувствием посмотрел на давно ставшего ему младшим братом человека, – Братишка, успокойся. Я бы обнял тебя, но если кто увидит, подумают, что мы эти…
– Иди ты к черту! – дернул плечом Васнецов. Ему просто захотелось оказаться в далекой и безлюдной глуши, чтобы никто не видел происходящего с ним. Было очень стыдно. Было безнадежно больно.
Дверь подвала приоткрылась, и оттуда показался часовой из внутреннего поста охраны.
– Ребята, ну имейте совесть, сами не спите и другим не даете! – недовольно произнес он. – Люди уже жалуются.
– Калитку закрой! – огрызнулся Сквернослов.
Часовой запер дверь, что-то бормоча в адрес Вячеслава.
– Коля. Я кое-что странное заметил во взгляде профессора.
– Чего, – всхлипнул, утирая слезы, Николай.
– Какой-то живой огонек. Я не помню его таким. И я это заметил, когда мы у него сидели.
– К чему ты клонишь, не пойму.
– В его взгляде я прочитал НАДЕЖДУ! Понимаешь! И сдается мне, что это как-то связано с тем красным пятном над Аляской! Он ведь очень умный человек! И просто так у него надежда во взгляде не появится! И космонавты не зря сюда ехали! Они что-то знают!
– Что тут знать? Планету ядерными ракетами разутюжили. Какая к чертям собачьим надежда?
– Пока мы живем, жизнь продолжается. А если есть жизнь, есть и надежда. Пошли. Скоро подъем, а мы еще не спали.
Они тихо прошли в свое жилище, стараясь не обращать внимания на злобное ворчание часового, обещавшего доложить коменданту о нарушении режима и об оскорблении при исполнении. Из некоторых «квартир» тоже доносилось недовольное ворчание. Молодые люди вошли в свое жилище и как есть, в одежде, улеглись на свои койки. Не прошло и пяти минут, как Сквернослов захрапел. Коля уснуть не мог. Он ворочался некоторое время на предательски скрипящей койке и затем сел, уткнувшись лицом в ладони. Он понимал, что не уснет. Его съедала депрессия. Тревожные мысли рвали душу. Да и храп этот доканывал. Васнецов вышел из своего жилища и направился к выходу из подвала.
– Ты куда? – спросил часовой внутреннего поста.
– Я на блокпост. Я там рукавицы сегодня забыл.
– Ты спятил? Нельзя одному через снежный тоннель. Потерпи до утра.
