Ждать пришлось долго. Я прохаживался перед зданием милиции, припоминая свой разговор с начальником. Я смекнул, что он для того велел мне написать мою фамилию, чтобы сверить начертание букв с подписью моей на визе. Мне, очевидно, не верили. Ну что ж, пускай себе проверяют, я совершенно спокоен и никакой вины за собой не чувствую.
Время шло, моя жена все не выходила. Я стал волноваться. Когда прошло уже более двух часов ожидания, я попытался снова пойти в управление милиции узнать, в чем дело. Но у входа меня остановил милиционер, который сказал мне, что все уже ушли, так как занятия окончились. Я стал упрашивать милиционера узнать точно, что с моей женой. Ведь мы вместе вошли туда и я хорошо знаю, что она еще в здании, так как она не могла выйти не замеченной мною. После долгих упрашиваний милиционер согласился пойти проверить, но запер за собой входную дверь. Через десять минут он вернулся и сказал мне, что в коридоре сидит одна молодая женщина, ожидая приема.
Поблагодарив милиционера, я отправился домой, чтобы успокоить тещу. Я застал ее в слезах. Когда я ей рассказал все как было, она ответила, что ожидала этого. Надо отдать ей справедливость: несмотря на свою неприязнь ко мне и на свое волнение, она все же старалась успокоить меня. Впрочем, слова ее были отнюдь не успокоительными: она сказала, что я должен привыкать к здешним порядкам и что когда вызывают в милицию, то люди знают, в котором часу они туда вошли, но не знают, когда они оттуда выйдут. Василия Васильевича не было дома. Он находился на партийном собрании. Он был членом партии.
Прошло еще часа три, пока возвратилась моя жена, измученная ожиданием и страшно голодная. Во время допроса милицейский чиновник ел аппетитные бутерброды и с допросом не спешил. Собственно, допрос был очень кратким и чисто формальным, продолжался он не дольше получаса. Но ожидание заняло больше восьми часов. Расспрашивали ее только о ней самой, обо мне не задали ни одного вопроса.
Ей сказали, что пока она может получить только временный паспорт и что она должна каждую неделю являться в милицию для продления этого документа. Это приводило ее в отчаяние. То, что она побывала в Германии и во Франции, легло на нее пятном, которое она не так-то скоро сможет с себя снять. Впрочем, как показало ближайшее будущее, паспорт ей каждую неделю отмечали беспрепятственно.
Я был все еще без документов.
По мытарствам: в госбезопасности
Спустя несколько дней после того, как я устроился на работу, мне пришла повестка из управления госбезопасности. Точный срок явки не был указан — я мог явиться на протяжении трех дней. Так как я был занят на работе, то попросил жену сходить узнать точное время, в которое я могу явиться. Жене было сказано, что я могу придти «в любое время дня и ночи». Я решил пойти на следующий день вечером после ужина (мне не хотелось днем уходить с работы).
