Через несколько минут они открыли дверь квартиры, и Джон схватил ее на руки, отнес на кровать и, не позволяя ей снять меха, брал и брал, выходя за все границы, за все условности…
Потом она улетела в Москву, а он – в Гамбург, оттуда в Мадрид. Их тексты становились все более глупо-горячечными, по телефону она несла чушь, как не могла снять сапог из-за сломанной молнии, а Джон это слушал. По приезде Анна текстанула, что она дома, но вообще-то надо на работу – был только полдень. Джон ответил: «Если пойдешь, обратно не выберешься. Я постараюсь рано». Он пришел в четыре. Они гуляли, хохотали, сели в отеле Grosvenor House выпить, зашли в картинную галерею, поужинали, потом была еще одна волшебная ночь.
А утром он ушел, сказав, что следующую неделю его в Лондоне не будет.
Весь дождливый уик-энд в Ньюкасле Джон не находил себе места. Он не часто выбирался к родителям, это всегда было событие, он устраивал им маленький (или большой) праздник. А тут еще приехал его брат. Они повели отца в паб: отца недавно прооперировали, он прошел химиотератию, был, конечно, подавлен. Джон хотел поддержать его, они шутили, подтрунивали над его повязкой на лице. Каждый раз, когда Джон вспоминал Анну, он чувствовал электрический разряд, это острое, жгучее ощущение ее кожи, тела в своих руках. Она была где-то рядом. Подобное с ним происходило впервые, и это ощущение пугало. Одри приехала только в воскресенье к ланчу, показаться и отвезти его домой.
За столом Джон впервые никак не мог настроить этот семейный оркестр на праздник. Он виновато посматривал на мать, в глазах которой читалось понимание, что с сыном что-то происходит. После ланча он захотел полчасика перед отъездом с глазу на глаз поговорить с отцом, ободрить его уже серьезно. Вместо этого он вдруг почувствовал жгучую потребность немедленно позвонить Анне, услышать ее голос. Он пробормотал отцу, что обязательно должен проверить электрику в его машине, это дало ему возможность скрыться в гараже. Анна не ответила, а ждать он не мог. «Мне тоскливо, когда ты не рядом», – написал он. Распрощавшись со стариками, которые были явно не в праздничном настроении, да и дождь проливной, они с Одри сели в машину.
– Я тебя не видела целую неделю, ты позвонил ровно раз, а на мои звонки не отвечал. И сегодня ты сам не свой. Но я все понимаю: эти уик-энды со стариками высасывают из человека всю энергию. Ясно, что надо их навещать, но это о-очень депрессивно. Рада, что все уже позади. Будем дома через три часа. Я пригласила Лизу с Саймоном на ужин, чтобы ты как-то развеялся. Ты же не устал, правда? Все-таки все выходные сидел со стариками, наверное, отдохнул. А теперь тебе не повредит немножко взбодриться. И дождь льет не переставая…
