Шпитальского сразу не нашлось. Весной 1931г. за нелояльность был арестован Лазарев –директор Института биофизики Наркомздрава, в который преобразился Московский физический институт на Миусской площади.
note 26В недельный срок прошла его «реконструкция»: затоптан цветник у окон директорской квартиры, уникальное оборудование свезли в неизвестном направлении, всех сотрудников уволили, потом и супруга Лазарева покончила собой от безысходности. Освободившийся корпус был
«передан в ведение ВСНХ и превращен в химический Институт спецзаданий ». Вполне возможно, что после исхода отдела ОВ из корпуса опытных установок готовилось для него место. Однако потом переиграли, и в этот дом въехал Физический институт Академии наук.
note 27Военные химики, в конце концов, оказались рядом с производством иприта на Ольгинском заводе, чтобы устанавливать,
«что можно достигнуть в таких-то и таких-то условиях». Круг замкнулся. Вот только не известно, встретились ли они здесь со своим прежним руководителем Шпитальским, или его уже не стало. На этом заводе была создана первая в СССР химическая «шарашка». Шпитальского сюда из камеры возили на работу. Умер он в 1931г. по официальной версии от инфаркта, относительно места захоронения версий нет. Вот оказывается, каким образом ГосНИИОХТ отпочковался от Карповского института, и как это связано с переименованием.
Ипатьев поехал в 1930г. за границу и задержался по неотложному делу – операция в США, у него обнаружили рак горла. Всё, что делалось на Родине, его удручало. Когда же он узнал о смерти в ГПУ своего друга и воспитанника, решение не возвращаться в СССР у него созрело окончательно. Такое же решению укрепилось и у Чичибабина. Ипатьев до конца дней (1952г.) тосковал по России, хотя в исследовательском центре ЮОПи (Universal Oil Product) у него были великолепные условия для работы. Американцы говорят, что это он им сделал современную нефтехимию.
