Страйкер понимал эти чувства. Он сам видел их жестокость, направленную против его людей и его детей. Вот почему он не испытывал симпатии к человечеству и не проявлял к нему никакого милосердия. Отчего людской род должен жить в мире, в то время как его собственный народ не имеет будущего?
Но ее слова смутили его, когда он оглядел каменный храм, чьи стены были декорированы мирными сценами женщин, танцующих с оленем. Здесь люди, поклоняющиеся Артемиде, по-прежнему платили ей дань.
— Несмотря на это ты живешь здесь, с ними?
— Здесь только небольшая группа. Слуги Артемиды, которые дали нам кров, когда мы в нем нуждались. Они присматривали за нами в течение веков, и мы позволили им жить.
Страйкер нахмурился.
— Почему богиня так поступила?
— Артемида всегда была добра к нам. И в обмен на ее убежище я выполняю для нее разную работу.
— Например?
— Убить тебя.
Когда он приблизился к ней, в его глазах замерцали смешинки.
— Возвращаемся к этому?
— Мы всегда будем возвращаться к этому.
— Справедливо. — Он вздохнул. — Пойдем, Фира, найдем нашу дочь. — Он протянул ей руку.
Она скривила губы в отвращении.
— Ты можешь держать это при себе, — она с презрительной ухмылкой посмотрела на предлагаемую им руку.
Страйкер шикнул на нее.
— Было время, когда ты поцеловала бы мою ладонь с любовью и нежностью. Но если откровенно, должен сказать, что ты меня удивила. Умный враг поцеловал бы мою руку, а потом вонзил нож в спину, пока я отвлечен.
Зефира презрительно усмехнулась, оттолкнув его руку.
— Поступок труса. В полном смысле слова. Не оскорбляй ни одного из нас подобным предположением. Я не придаю значения мелким подростковым нападкам. Я добиваюсь того, чего хочу. И, когда это жизнь врага, я не собираюсь допускать никаких заблуждений касательно моих намерений. Если ты стоишь моей ненависти, то стоишь и того, чтобы знать — я иду за тобой.
Страйкер отнесся с насмешкой к ее сердитым словам, благодарный за то, что слышит их от нее.
— Истинный кодекс воина.
Он стал еще больше уважать ее за это.
— Возьми мою руку, Зефира.
Она плюнула на нее.
Не удивившись, Страйкер схватил ее и притянул к себе. Он хотел придушить ее за упрямство. Но больше всего он хотел поцеловать ее.
— Я собираюсь выпотрошить тебя, — предупредила она.
Он вытирал плевок об ее рубашку, даже пока она шлепала его по руке.
— До тех пор, пока ты будешь делать это обнаженной, ты никогда не услышишь от меня жалоб.
— Ты вероломная свинья. — Она двинулась, чтобы ударить его.
