Белинда резко встала. Элоиз отошла, чувствуя на себе взгляд Пьера.
— Я провожу вас в столовую, — предложил ей Джем.
Она с благодарностью последовала за ним по длинному коридору. По его лицу она поняла, что он вмешался не случайно. Он явно недолюбливает Пьера.
Когда рядом никого не было, Элоиз шепнула:
— Спасибо.
В ответ он прошептал:
— Всегда рад помочь.
Столовая оказалась менее пугающей, чем ей представлялось. Вместо длинного официального стола там стоял более интимный, круглый. Хотя и за ним могли усесться шестнадцать человек.
— Элоиз, садитесь рядом с Лоренсом, а Джереми рядом с вами, тогда рядом будут два знакомых вам человека.
Элоиз улыбнулась с искренней благодарностью и села, как было предложено. Остальные устроились сами.
Она не могла представить себе маму в этой обстановке. Испытывала ли та благоговейный страх, или ей нравилась эта роскошь? Не потому ли начался ее роман с пожилым женатым человеком? Ведь она же понимала, что такое недопустимо.
Элоиз не хотелось думать об этом. Было бы легче… гораздо спокойнее… считать, что мама просто влюбилась.
Вдруг Элоиз поняла, что к ней обращаются.
— Извините. Я задумалась.
Мария улыбнулась.
— Не смущайтесь. Я спросила, любите ли вы эскалопы? Лоренс их обожает, и они стали у нас традиционным блюдом на день рождения.
— Да, да, люблю.
Обед тянулся бесконечно. За эскалопами под мандариновым соусом последовала утка с луком. На десерт подали шоколад.
Элоиз ждала, когда же все закончится. Лоренс выглядел довольным, непрерывно улыбался, стараясь не замечать молчания старшей дочери, неподходящие замечания зятя и скованность сына.
Алекс производил приятное впечатление. Он был очень юным, смущался и помалкивал. Мария оказалась великолепной хозяйкой — элегантна, умна и очень обаятельна. Она частенько поглядывала на Джема в ожидании поддержки, и он незамедлительно приходил ей на помощь.
— Я думаю, кофе будем пить в гостиной? — спросила она, когда обед наконец закончился.
Они опять вернулись в зимнюю гостиную. Наступила тишина, прерываемая тиканьем больших часов.
Белинда взяла с собой бокал с вином. Она села на диван слева от камина и недоброжелательно уставилась на Элоиз.
— Вы не слишком разговорчивы, — обратилась она к ней.
— Белинда, — одернул ее отец.
— Она слишком много выпила, — заметил Пьер.
— А что вы хотите узнать? — спокойно спросила Элоиз. Белинда постоянно пила за обедом. Вид у нее был несчастный. Элоиз напоминала себе, что не виновата в ее несчастьях, но испытывала необъяснимое чувство вины.
