Истец, похоже, был доволен.
- Правда? Вас всех нужно немного расшевелить,- заявил он.- Что же касается моей профессии, то во мне есть понемногу от каждой из них. Но самое главное, что я - Джон Фарнли.
Дверь в комнату открылась, и вошел Ноулз.
- К вам мистер Кеннет Марри, сэр,- доложил он.
Наступила пауза. Угасающий свет последних лучей солнца проник в комнату сквозь деревья и высокие окна. Он залил мрачную комнату спокойным, теплым светом, достаточно ярким, чтобы лица и фигуры стали отчетливо видимыми.
Сам Кеннет Марри в летних сумерках напоминал кого угодно. Это был высокий, худой, несколько неуклюжий человек, который, несмотря на первоклассный ум, никогда ни в чем не добивался особых успехов. Хотя ему было не больше пятидесяти лет, его светлые усы и борода, скорее напоминающие щетину, начали седеть. Он постарел, как и говорил Барроуз, похудел и помрачнел. Но многое все-таки осталось от его прежнего легкого, добродушного характера, и это стало заметно, когда он легкими шагами вошел в комнату. Прищуренные глаза выдавали в нем человека, привыкшего к горячему солнцу.
Войдя, он остановился и нахмурился, словно над загадкой. И к одному из оспаривающих свои права на поместье вернулись воспоминания о былых днях с прежними чувствами, с почти неистовой ожесточенностью по отношению к умершим людям; и все же Марри не выглядел ни на день старше, чем прежде.
Он рассматривал людей, собравшихся в комнате. Лицо его из хмурого стало насмешливым - вечный преподаватель,- а затем подозрительным. Марри направил свой взгляд в пространство между владельцем и истцом.
- Ну, юный Джонни?- произнес он.
Глава 5
На секунду оба участника спора замерли и замолчали. Сначала казалось, будто каждый ждет, что будет делать другой; затем каждый повел себя по-своему. Фарнли слегка дернул плечом, словно не хотел вступать в спор, но соизволил кивнуть, сделал приветливый жест и даже натянуто улыбнулся. Голос Марри звучал властно. Но истец, немного поколебавшись, решил поступить по-другому. Он заговорил очень дружелюбно.
- Добрый вечер, Марри,- сказал он; и Брайан Пейдж, знавший, как ученики ведут себя со своими бывшими преподавателями, вдруг почувствовал, что чаша весов опускается в сторону Фарнли.
Марри огляделся.
- Может быть... э... кто-нибудь представит меня,- приятным голосом произнес он.
Это сделал Фарнли, очнувшись от своей апатии. По молчаливому согласию Марри считался среди собравшихся "стариком", хотя он был намного моложе Уэлкина; в его манерах было что-то "стариковское", некая неуловимая значительность и уверенность. Он сел во главе стола, так что свет падал как раз на его спину, степенно надел очки в черепаховой оправе, сделавшие его похожим на сову, и оглядел присутствующих.
