Но Крест заговорил вновь, отрывисто, с трудом выплевывая отдельные слова:
— У меня была женщина в Рыбинске, не оформлены мы. Дочка у нее от меня, Надей зовут, фамилия по матери — Кочнева. Найди их, отдай половину. В Рыбинске… живут. Слышишь, половину туда отвези, остальное — твое. И дом на Дружбе тоже твой. Поклянись, что сделаешь… Поклянись… Не слышу ничего!
Леха, глотая слезы, кивал и кивал головой, вцепившись в руку умирающего.
— А я как же, куда мне?.. — спрашивал он, но ответа не услышал.
Тело Креста содрогнулось в последний раз и, обмякнув, стало валиться набок.
Леха выпустил руку. Крест был мертв.
Лай собак вывел его из оцепенения. Оставаться дальше в безлюдном переулке становилось небезопасно. Пора было что-то делать.
Он поволок покойника во двор, а потом, передохнув — грузное тело было неподъемным, стараясь не шуметь, с трудом затащил его в подъезд какого-то дома. Он не хотел, чтобы мертвеца грызли голодные бездомные собаки.
В подъезде прислонился к холодной стенке и долго стоял молча, уставясь в темноту.
Когда-то мать в далеком детстве учила его молитвам, но он не помнил ни одного слова. Да и помогут ли молитвы Кресту, который не верил ни в Бога, ни в черта?..
В последний раз, прощаясь, взглянул на неподвижное телое возле грязной лестницы. Он сделал для покойника все, что мог. Утром его обнаружат жильцы и позвонят в «Скорую».
Леха вздохнул. Ему было жаль Креста, жаль себя, он страшился неизвестности. Для него с этого момента начиналась новая, самостоятельная жизнь. Своя дорога…
Он, до боли закусив губу, с усилием поднял тяжелый мешок и взвалил его на плечи. Прислушался. Кругом стояла мертвая тишина. И Леха, плотно закрыв за собой дверь подъезда, пошел прочь.
Переждав в безопасном месте последние часы ночного времени, он поехал в Останкино, где снимал маленькую комнатенку у полуслепой старухи.
Леху не даром прозвали Тихарем, другой, более нетерпеливый, на его месте сразу бы рванул на Ярославский. Он — нет. Взятые в сберкассе деньги безопаснее скинуть в заготовленный тайник, сам Крест поступил бы точно так же. Засыпаться на вокзале — пара пустяков, и не таких шустрых скручивают. К тому же, может, затмение нашло на умирающего, перед смертью всяко бывает, и нет там никакого клада. А здесь, в мешке, живые деньги, вот они. И немалые. Крест никогда зря на дело не ходил.
Упрятывая тугие пачки в схоронку, Леха вспомнил, как однажды завел разговор с дядей Павлом, кого тот уважает из законников.
