— Не тебе об этом говорить. — Петрович начал заводиться, но сумел сдержать себя.
— Мой моральный облик и личная жизнь никого не интересуют, поскольку не собираюсь выдвигаться в государственные деятели. Но я избиратель и член общества и мой долг открыть уважаемой публике, произнесла Элка с издевкой, — глаза на негодяя. Возбужденное уголовное дело несколько повредит твоей репутации. Как ты считаешь?
— Повредит, но ты при этом не получишь ни копейки, — резко сказал он.
— Ну и что? — Элка невозмутимо смотрела на Яковлева. — Зато сорву маску с подлеца.
— С каких пор тебя это стало заботить? И почему ты думаешь, что тебе поверят?
— Это не важно. Найду издателя, который ухватится за хороший скандал. Шуму будет… — Она с плохо скрываемым злорадством мечтательно покачала головой.
Петрович стиснул зубы и заставил себя говорить спокойно.
— Ты неплохо выглядишь. — Он рассматривал красивые Элкины ноги в тонких колготках.
Он решил попробовать действовать при помощи грубой лести, она всегда таяла от комплиментов.
— Когда ты мне заплатишь, буду выглядеть еще лучше. Я хочу свою однокомнатную квартирку поменять на двухкомнатную в центре. В престижном доме, разумеется, — добавила она. — Думаю, мне хватит…
Услышав сумму, Петрович поперхнулся. Стерва! По ее милости срок получил, а теперь она собирается из него жилы тянуть. От бешенства у него помутилось в голове.
— Ты на меня зубами не скрипи, — насмешливо сказала Элка. Придется раскошелиться, дорогуша. За такие дела не то что в депутаты, новый срок схлопотать можно.
Этого Элке говорить было не нужно. Яковлев сорвался. Плевать он хотел на все подходы!
— Круто берешь, мадам, большим куском подавиться можно. Тебе красная цена — сто долларов, при условии, что компанию обслужишь, а так… Десяти не заработаешь, со своими настоишься.
— Гадина! — Элку затрясло.
— Ну почему гадина? — спросил Петрович. Ему доставляло удовольствие издеваться над ней. — Ребята тебя хвалили, говорят, хороший бабец. Если с наличностью трудно, могу устроить. Неплохие заработки. Не бесплатно, конечно. Задница, поди, до сих пор болит? Фильм, кстати, забойный получился, впечатляет.
Элка завизжала.
— Заткнись! — Петрович грубо встряхнул ее.
Семенова замолчала и в испуге вжалась в спинку кресла.
— Вот так-то лучше, — сказал Яковлев. — А теперь слушай меня. Денег я тебе дам, не столько, сколько просишь, но дам. И ты молчать будешь, поняла? Моих ребят ты уже видела. Искалечат твою красоту, никто не защитит. Депутатство мне не светит? Да плевал я на него! Но тебя я налажу… Так что решила?
