Заканчиваю печатать и сохраняю файл на рабочем столе, озаглавив его соответствующе: «Страшное воспоминание».
Распечатываю страничку и кладу ее под рукописную напоминалку: легкомысленные цветочки и сердечки на черно-белом отчете о мрачном будущем.
Я снова забираюсь в постель, второй раз за ночь выключаю свет и думаю о мальчике, имени которого не знаю, но тут же упрекаю себя за то, что могу думать о нем, когда впереди такие ужасные события.
В разгар этой борьбы с собой и угрызениями совести подкравшийся сон берет меня за руку и утягивает на глубину.
И тогда все, что не было записано или запомнено, исчезает.
Вообще-то меня с самого начала должны были насторожить четыре девочки, явно чем-то взбудораженные с утра пораньше. Стоило мне войти в школу, как это четырехголовое чудище уставилось на меня во все свои восемь глаз, зашикало и зашепталось, а когда я прошла мимо, выстрелило целой очередью смешков мне в спину.
Проходя через вестибюль, я замечаю множество ярко-зеленых листовок, расклеенных по всем стенам. Но я настолько погружена в тревожные мысли о незнакомых мальчиках, похоронах и скандальных интрижках, что мне даже в голову не приходит разглядеть листовки получше.
Но когда я выхожу в главный коридор и пытаюсь обогнуть стоящую под руку парочку, мне в глаза бросается фотография на листовке.
И я прирастаю к месту.
Потому что на зеленом листочке красуется самая ужасная, самая унизительная и самая постыдная фотография моей персоны.
Из утренних записок мне известно, как я оказалась в таком виде. Я знаю, почему я так одета, но понятия не имею о том, каким образом этот неприятный эпизод положил начало общешкольной кампании.
Впрочем, кого я пытаюсь обмануть? Я без всяких записок знаю, что за этим стоят чирлидерши.
Вернее, чирлидерша.
Но почему сейчас? Судя по моим записям, пожарная тревога была в пятницу.
Может быть, у чирлидерш ушло пять дней на то, чтобы разобраться, как работает копировальный аппарат?
Некоторое время я прилежно исполняю роль валуна, торчащего посреди бурной реки, а потом вдруг вспоминаю о Чокнутом. Сегодня я его еще не видела и не думаю, что увижу.
Какой бы хорошенькой я ни была, как бы чудесно ни выглядели сегодня мои волосы, все это не имеет никакого значения — никто не захочет встречаться с парией.
Но я не хочу быть парией!
Я заставляю себя сойти с места и идти дальше, но это очень трудно, потому что все проходящие мимо с любопытством разглядывают меня. Листовки повсюду, они пестрят на строгих школьных стенах, кричат, кричат, кричат.
