— Простите? — перебиваю я. — Вы сказали — фантазия?
Сердце у меня начинает биться быстрее, к щекам приливает кровь. И еще я вдруг ужасно злюсь — совершенно неожиданно для самой себя.
— Мои воспоминания о будущем — это воспоминания, — говорю я, возможно, с излишним нажимом. И добавляю, чтобы внести окончательную ясность: — Я ничего не придумываю и не воображаю!
Не задумываясь над тем, как это выглядит со стороны, я с вызовом скрещиваю руки на груди, демонстрируя свое раздражение. Я понимаю, что веду себя, как обиженный ребенок, но мне уже все равно.
Доктор Сэмпл смотрит на меня с откровенной жалостью.
Мне хочется врезать ему кулаком.
— Лондон, милая, воспоминание о будущем — это тема для кинофильмов, — говорит он таким снисходительным тоном, каким со мной еще никто никогда не разговаривал. — У тебя крайне эксцентричные воспоминания. Я пока не знаю, в чем причина этого, однако твердо знаю одно: люди не могут видеть будущее — ни в форме озарений, ни в виде воспоминаний. Это просто-напросто невозможно! Я уже объяснял тебе это раньше.
— Вы говорили ей это раньше? — перебивает его мама.
— Да, разумеется, — отвечает доктор. — Если быть точным, то в предыдущий ваш визит, во время обследования. У нас состоялся очень похожий разговор.
— Жаль, что я об этом не знала, — еле слышно цедит мама, собирая свои вещи. — Идем, Лондон.
— Дамы, я прекрасно понимаю вашу досаду, однако это неизбежный процесс, — воркует доктор Сэмпл тоном, который, очевидно, считает убеждающим. Разумеется, меня он нисколько не убеждает.
— Мы понимаем, — говорит мама, открывая дверь. — Спасибо за вашу помощь, — добавляет она, прежде чем повернуться и выйти.
На обратном пути мы проходим мимо стойки регистратуры, и я отмечаю, что мама не останавливается и даже не замедляет шаг, чтобы записаться на следующий прием.
На площадке лифта она громко вздыхает.
— Жаль, что в прошлый раз ты не рассказала мне об этом разговоре, — говорит она, не сводя глаз с дверей лифта.
— Я этого не помню, — огрызаюсь я.
— Сегодня не помнишь, но тогда-то помнила, — отвечает мама, когда двери перед нами открываются. Она заходит в пустой лифт, нажимает кнопку первого этажа и поворачивается ко мне. — Это сэкономило бы нам время. Мы бы уже давно нашли другого доктора — такого, который будет нам верить.
— Значит, мы сюда больше не придем? — спрашиваю я.
— Правильно, Лондон. Мы сюда больше не придем, — повторят мама, отворачиваясь от меня, и стоит так до тех пор, пока лифт с сильным толчком не останавливается на первом этаже здания, из которого мне хочется как можно скорее выбраться наружу.
