Спустившись по витой лестнице в холл с мраморным полом, Доминик пересек примыкавшую к кухне маленькую столовую, открыл балконную дверь и вышел во внутренний дворик.
Отсюда хорошо просматривался бассейн, и, глядя в ту сторону, Доминик, к своей досаде, обнаружил, что незнакомка исчезла. Да зачем она мне? — одернул он себя. Доминик знал, чем кончается его интерес к секретаршам мачехи. Впрочем, его интриговала лишь причина, побудившая девушку взяться за эту работу.
Вздохнув, Доминик взглянул на часы: было всего лишь семь утра, и если не считать телефонного звонка в офис — что может подождать, — надо как-то убить целый день. Перспектива эта не очень радовала Доминика, и он снова пожалел о том, что согласился приехать по просьбе Катрионы на Бермуды, чтобы восстановить силы после болезни. Какая-то паршивая простуда, которую он запустил, перешла в воспаление легких, и Доминику пришлось уехать из Нью-Йорка в самое горячее для деловых людей время года.
Катриона пригласила его как раз тогда, когда настроение у него было хуже некуда, и он согласился, не думая о последствиях. Прошло уже больше года со дня смерти его отца, и Катриона сочла, что вполне можно снять траур по умершему мужу.
В дальнем конце бассейна мелькнула какая-то тень: значит, я ошибся, подумал Доминик, девушка оставалась возле бассейна, просто ее скрывал полосатый тент над шезлонгом, в котором она сидела. Теперь она встала. И явно смутилась, увидев его, о чем говорила ее поза.
Доминик колебался: самое простое сейчас — повернуться и уйти в дом, чтобы избавить ее от всяких объяснений. Однако непонятная причина — видимо, все же любопытство — удержала его. Он двинулся навстречу, чтобы не дать ей убежать.
— Доброе утро, — произнес Доминик, засунув руки в карманы своих импровизированных бермудов, так как хотел избежать формальностей, обычных при знакомстве. — Прекрасная погода, не так ли?
— Вы правы, — ответила девушка как-то неохотно. И, видимо считая, что она помешала, добавила: — Простите, если я вас побеспокоила.
— Да что вы, нисколько. — Что-то в ее внешности показалось ему странно знакомым. Она была явно не первой молодости, впрочем, обладала приятными чертами лица. — Вы — мисс Харрисон?
— Харрис, — тут же поправила она. — Меня зовут Джейми Харрис. — Она подняла руку к шее, и соскользнувший рукав обнажил локоть красивой формы. — А вы — мистер…
— Реддинг, — ответил он. — Доминик Реддинг. Катриона — моя мачеха.
— Ах так? — произнесла она с некоторым облегчением. Или ему только показалось? — Как поживаете?
