Катриона ахнула от неожиданности.
— Значит, девчонка что-то тебе наплела? Теперь я понимаю, в чем дело. Сочинила слезливую историю, а ты и поверил.
Доминик замер.
— Слезливую… историю? О чем, например?
— Не знаю. — Катриона явно не собиралась раскрывать карты. — Просто ты так говоришь, дорогой, что я начинаю чувствовать себя виноватой.
— А ты виновата на самом деле?
— Нет. — Катриона гордо вскинула голову. — Не знаю, на что ты намекаешь. Если тебе есть что сказать — скажи.
Доминик вздохнул, подумав, что у него только догадки.
— Мне нечего сказать.
— Ну вот и хорошо. — Катриона, видимо, собрала всю свою волю, чтобы совершенно успокоиться. — Значит, все в порядке? — Грациозно опустившись на тахту, она похлопала по месту рядом с собой: — Иди сюда, сядь поближе. Мне показалось, что ты отсутствовал гораздо больше недели.
Доминик даже не шевельнулся. Больше того, он рассматривал мачеху, не понимая, что такого особенного видел в ней раньше. Бессердечная эгоистка. Наверное, я еще мальчишкой был сражен ее красотой, думал он. Но как я мог не разглядеть ее позже, уже взрослым?
— Мне нужно переодеться, — проговорил он, сознавая, что не может оставаться здесь с такими мыслями и чувствами.
Издав возглас протеста, Катриона вскочила с тахты, подбежала к пасынку и обхватила его за талию.
— Дорогой… милый, — выдохнула она, прижимаясь к нему и зарываясь лицом в его плечо. — Не уходи — мне назло. Я так сильно скучала по тебе.
— Кэт…
— Нет, не говори ничего, — хрипло прошептала она. — Просто побудь со мной минуту. Мне даже не верится, что скоро мы будем вместе — навеки.
— Кэт… — Он пытался вежливо отстраниться от нее. — Я не знаю, как это сформулировать, но мне кажется… у нас с тобой нет будущего. — Он перевел дух, сознавая, что на лице у нее написан ужас. Однако продолжал: — Прости меня. Я понимаю, что предаю тебя, и я… я не хотел. Но видишь ли, с тех пор как умер мой отец, наши отношения изменились…
— Это неправда! — Отстранившись, Катриона смотрела на него глазами, полными недоверия. — Боже мой, еще каких-то три недели назад ты так же сгорал от нетерпения, как и я. И лишь твоя любовь к отцу мешала нам соединиться.
— Да, но…
— Именно так и было. А теперь… Я не верю тебе, просто не верю. Что-то должно было случиться! Ты не мог изменить своих намерений безо всякой причины.
— Ну ладно, — сказал Доминик, решив быть откровенным почти до конца. — Возможно, ты и права. Возможно, кое-что и случилось, но я не хочу об этом говорить. Просто прошу тебя: поверь мне.
