И Володя положил на верстак пачечку сотенных купюр, а потом пошел к дверям.
Выйдя на набережную, он глубоко вдохнул запахи города, к которому относился с любовью и со странным чувством постоянной опасности. Она таилась в его дворах и подъездах, улицах и площадях, исходила от живущих здесь людей. Он пошел к спуску к воде и там долго вспоминал, перебирал в памяти события дня. Потом остановился на необычном устройстве скрипки Орланди и подумал: "Наверное, эти дурацкие дощечки и есть язык дьявола, которым он незаметно шепчет слушателям свой приказ. Нужно во что бы то ни стало вырвать у украденной скрипки этот язык!"
8
НИЛЬС ХОЛЬГЕРСОН, ИГРАЮЩИЙ НА ДУДКЕ
"Я - двинутый. Я - шиз ненормальный! - ругал себя Володя ночью. Зачем я вчера так суетился? Зачем донимал этого скрипача и, главное, для чего мне скрипка за двадцать пять тонн? Мне что, некуда эти деньги было потратить? Ну, получу я скрипку, и что я стану с ней делать? Какой прок в этих дощечках? В самой скрипке? Я не крал инструмент, и не мне беспокоиться о нем. Ах, кретин я безмозглый!"
В конце концов Володя поставил точку в своих душевных терзаниях, твердо сказав самому себе: "За скрипкой я к Переделко не пойду. Пусть остается у него вместе с этим бредовым, дурацким письмом и чертежом. Что касается паники в концертном зале, то пусть не сочиняет этот издерганный музыкант-невротик о каком-то там парении под небесами. Он, я понял, коньяк очень даже уважает, а таким людям ещё не то может померещиться, тем более в состоянии экстаза, во время игры. В зале был газ, неслучайно зрители ощутили его. Нервно-паралитический, какой-нибудь хлор или фосген. Маркевич его тоже нанюхался, вот и свалился на сцене. Все, за скрипкой не иду! Пусть на ней сам Переделко и играет".
Утром, когда родители ушли на работу, Володя, решивший вести новый, свободный от забот образ жизни состоятельного человека, первым делом вышел из дома и в соседнем супермаркете накупил себе всякой всячины к завтраку. Если мама ему обычно оставляла кашу, яйцо, стакан молока с булкой, то теперь на столе лежала прекрасная ветчина, гусиный паштет, охотничьи колбаски, дорогущий голландский сыр, стояла коробка апельсинового сока, который Володя вознамерился выпить с тремя пирожными. Включив магнитофон, вымыв руки и заткнув за ворот салфетку, он принялся уплетать за обе щеки продукты, являвшиеся в их квартире деликатесами, и душа Володи воспарила к небесам от блаженства, испытываемого его телом.
