Обычаи в ее пересказе странно путались, наконец она мощно лягнула задней ногой, словно кузнечик богомола. Скомканное одеяло улетело прочь, она отодвинулась и сказала раздраженно:
— Жарко!
— Пока да, — согласился я. — К счастью, комаров нет.
— А что, близко болото?
— Лес, — объяснил я. — Но пока этот слабенький ветерок, комары не появятся. Они только при полном безветрии…
Она видела, куда устремлен мой взгляд, но промолчала, только потянулась так сладко, что мои глаза стали еще шире.
— Вообще-то, — проговорила она предостерегающе, — мой герцог может появиться очень скоро.
Я пробормотал:
— Но я же нечего не делаю.
— Вот-вот, — сказала она язвительно, — а время идет!
Утром, пока она приводила себя в порядок и заново укладывала роскошнейшие волосы, я снова накрыл импровизированный стол всякими вкусностями, полюбовался, отогнал деловитых пчел и бабочек.
Она оглянулась и охнула.
— Снова?
— Я вообще-то ничего не ем, — пояснил я скромно, — однако с красивой женщиной нельзя не есть, не пить, не безобразничать — не поймут-с…
— Как это?
— А так, — пояснил я и опустил глазки, — пойдут слухи всякие… Так что надо. Не хочешь, а надо. Чтоб соответствовать. Как же мы все зависим от мнения человеческого, и особенно общественного!.. Плата за то, что стали жить стадом, то есть дружным сплоченным коллективом… Возьмите этот сыр, он тает во рту. А этот шоколад вообще тает еще в руке…
Она все еще держится, хотя и ускорилась немного, нижняя челюсть двигается чаще, а пальцы хватают новое лакомство до того, как проглотит очередной кусок.
— Уж простите, — сказал я, — что так по бедности. Сухой паек путешественника, так сказать… Никаких супов, борщей и похлебок из осетрины. У вас в королевском дворце даже слуги, наверное, кормятся лучше…
Она с трудом проглотила ломоть дивно приготовленной грудинки — уж и не знаю, как такую делают, аромат одуряющий, а на вкус так вообще, — просипела одурело:
— Да, у нас… ага… при дворе… а как же!
— Красиво живете, — вздохнул я.
Стараясь соскользнуть с опасной темы, она поймала взглядом Зайчика, тот выдрал мощный корень, толщиной с руку, и довольно жует, только мелкие щепки выпадают из пасти.
— Вы так и не расседлали своего коня?
— Я бываю таким невнимательным, — пожаловался я. — Нет чтобы с конем, да я с вами… Как не стыдно?
— Это я поняла, — обронила она холодновато.
— Что делать, — сокрушенно сказал я, — я, так сказать, типовой. Не шибко заморачиваюсь.
— Это могут себе позволить только государи, — сказала она язвительно, — и простолюдины. А воспитанные мужчины, да еще куртуазные…
