Она вскочила, глаза метали молнии.
— Что?.. Вы что-то размечтались, сэр Ричард! Да раньше реки потекут вспять…
Я вздохнул, развел руками — кто бы спорил, а я ни за что, — добавил в костер поленьев потолще, чтобы горело всю ночь, и лег с наветренной стороны, укрывшись одеялом.
Бобик посмотрел на меня внимательно и вместо того, чтобы лечь у ног, покрутился у Зайчика между копытами и с тяжелым вздохом бухнулся на землю.
Я принялся усиленно размышлять о статье подоходного налога, Турнедо богаче Армландии и Фоссано, народ выглядит всегда зажиточно, эта война вряд ли его разорила, так что можно подати держать слегка выше, чем в Армландии… А вообще-то в идеале, как и планировал, оставить те же, что и при Гиллеберде, как будто ничего и не случилось. Подумаешь, звали короля Гиллебердом, теперь Ричардом, какая народу разница? Лишь бы пиво не стало дороже.
Леди Ротильда поднялась, недовольно зыркнула в мою сторону, но я смежил веки и сделал вид, что сплю. Женское щебетание хорошо, но в меру, а эта не щебечет, а клюет, будто дятел, а я дерево…
Послышались шаги, край одеяла приподнялся, она скользнула под него и, встретив мой удивленный взгляд, буркнула:
— Ненавижу правила.
Я протянул к ней руки и попытался подгрести чисто нашим жестом альфа-собственника, но она сказала резко:
— Эй-эй, убери свои загребущие.
Я пробормотал ошалело:
— Но как же…
— А никак, — отрезала она. — Мало ли что под одним одеялом! Может быть, мне поговорить изволилось? О системах управления и взимании налогов? А правила — не для меня. Я — королева!
— Да, — согласился я, — короли выше грамматики! А уж королевы… Вы не храпите, Ваше Величество?
Она посмотрела дикими глазами.
— Королевы не храпят!
— Ну да, — согласился я, — а еще у них нет ног. Ну если не храпите и не лягаетесь, раз уж у вас нет задних конечностей, то позвольте я вас укрою получше, а то ночью похолодает… приподнимите это место, я одеяло подоткну, а вы прижмете этим местом, а то задувать будет. Я имею в виду, под одеяло…
Она молча сопела, пока я укрывал ее, с одеялом как-то не ладилось, недостаточно широкое, наконец начало получаться, но ей пришлось прижаться ко мне так, что почти залезла сверху, это все одеяло узковато; я начал расспрашивать про военные силы королевства — она прорычала, что не мое шпионское дело, я спросил про экономику, но она не знает этого слова, а вот про обычаи начала нехотя, но рассказывать хвастливо.
Вечерний воздух еще теплый, а под одеялом стало даже жарко, она прижималась к моему боку мягкой грудью, и я слышал, как бьется ее сердце, все учащеннее и мощнее.
