Левенрот был так увлечен своей речью, что не видел, как лицо его молодого собеседника пошло пунцовыми пятнами, как горят его глаза и сжимается рот. Шенберг был невероятно взволнован речью советника короля, и вдруг, как бы уже почувствовав в себе полновластного правителя, вскричал, вскакивая со стула:
- Давайте-ка перейдем к конкретным деталям плана и не будем заниматься бесплодными фантазиями. Зачем вы привели меня в эту комнату?
Левенрот не обиделся на вспыльчивость Шенберга, наоборот, посмотрел на него с нескрываемым восхищением и мягко сказал:
- В этой комнате, мой друг, будет содержаться тот, кого вы замените на русском престоле. Я нарочно привел вас сюда, чтобы вы вечно помнили эти стены, готовые стать темницей для одного из могущественнейших монархов Европы, - позлащенные палаты Кремля в сравнении с этим узилищем куда великолепней. Что касается воплощения нашего плана в жизнь, то сообщу вам следующее: царь Петр живет в Саардаме, работает на верфи под фамилией Михайлов. Через неделю мы на корабле отправимся в Голландию. Язык вы знаете отлично - год общения со мной и с моими русскими слугами не мог не дать результатов. Вы изучили также русский быт, чин русской службы, манеры, принятые в тамошнем дворцовом и уличном обиходе. Признаться честно, я завидую вам. Не бойтесь ничего. Вы - царь, и с вас никто не вправе спросить, почему вы поступили так или иначе. Быть русским властелином куда легче и приятнее, нежели шведским.
Шенберг, чтобы скрыть волнение, заставлявшее его огромные руки мелко вздрагивать, подошел к окну, оперся на толстую решетку и стал смотреть на волны, неистово бьющие в гранит высокого берега. В эту минуту он сам себе казался могучей, необоримой скалой, готовой неколебимо противостоять стихии, а стихией представлялась ему далекая страна, в которой он ни разу не был, и её народ, которым ему предстояло управлять
2
СААРДАМСКИЙ ТРАКТИР
В этот час саардамская верфь жила своей привычной рабочей жизнью. Корабельные плотники в коротких парусиновых бострогах, в широких штанах до колен, в полосатых чулках и в козловых башмаках на толстенной подошве, копошились меж ребер-шпангоутов стоявших на стапелях пяти двухмачтовых кораблей - выбивали долотами пазы, сводили друг с другом разные детали корпуса, шаркали вверх-вниз продольными пилами, полосуя на доски дубовые бревна, вгоняли в древесину здоровенные гвозди. Казалось, не они сами определили для себя особенный рабочий урок, а эти скелеты кораблей владеют их волей, определив для каждого рабочего вид труда. Не позднее, чем через месяц корабли, уже обшитые по бортам, вооруженные мачтами и такелажем, с громким плеском должны были соскользнуть в воду и закачаться на волнах величаво и гордо.
