— Поищем хотя бы до заката, а тогда уж придется отправляться восвояси, — вздохнул Грендель.
— В таком случае у нас будет еще целый год на поиски, — оптимистично заметил Василий. — Привлечем науку, а то и колдовство… Жаль, Кузьку с собой не прихватили. С его чутьем было бы больше шансов что-нибудь найти.
— А давайте передохнем, — предложил Беовульф. — Тут полянка что надо!
— Но ненадолго, — сказал Дубов, бросая мимолетный взор на все опускающееся солнце.
— Красивое место, — окинул Грендель полянку взглядом художника. — И эта рощица вдали… Роняет роща желтый свой убор…
— Ну, начинается, — хохотнул Беовульф. — Тебе бы к нашему королю Александру, на его поэтические ристалища!
Но Грендель ничего не слышал — на него накатило вдохновение:
— О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми камнями?..
— Какими еще камнями? — вполголоса обратился Василий к Беовульфу. -Или это тоже поэтическая метафора?
— Ну, одна каменюка-то здесь есть, — Беовульф указал на булыжник посреди поляны, неподалеку от того места, где они расположились. — Очень кстати, поставим на него бутыль, чтоб не падала.
Беовульф опустил на траву мешок с остатками провизии, Василий подхватил полупустую бутыль и подошел к булыжнику — он был большой, чуть не в половину человеческого роста.
— А я хотел бы, чтобы на моей могиле стоял такой камень, — задумчиво произнес Грендель, подойдя к Василию. — И чтоб не заросла к нему тропа…
— Как вы сказали? — подскочил на месте Дубов. — Не заросла тропа?!
— А что? — удивился Грендель. — Это ж обычный поэтический образ.
— А ну тебя с твоими поэтическими образами, — проворчал Беовульф. -Давайте лучше подкрепимся.
— А и правда, подкрепиться нам не помешает, — вдруг успокоился Василий. — — Непременно нужно подкрепиться, чтобы своротить этот булыжник!
— Зачем? — изумился Грендель. — Насчет могилы это ж я так, для поэзии, понимаете ли…
— Ну что вы, дорогой Грендель, — рассмеялся Василий, — я надеюсь, что этот камень в качестве могильного вам не понадобится еще долго-долго. Но под камнем скрывается подземный ход.
— Как? Почему? — чуть не в один голос воскликнули оба рыцаря.
— На отгадку меня натолкнули ваши вдохновенные строки, господин Грендель, — сказал Дубов.
— Какие — «Я видел чудное виденье»?
— Нет-нет, самые последние. Насчет памятника, к которому не зарастет народная тропа. А протоптанные тропинки имеют привычку очень долго не зарастать, даже если по ним никто не ходит. Вот, гляньте сюда.
Действительно, если внимательно приглядеться, то в пожелтевшей траве можно было заметить извилистую ложбинку, заросшую менее густо, чем вся поляна, и не столько обычной травой, сколько подорожником. Ложбинка начиналась возле булыжника и вела в сторону ручья, теряясь в прибрежном ивняке.
