— Давай-ка сплаваем туда и позабавимся, — предложил он и, поскольку Амар не отвечал, добавил: — Сначала ты его подержишь, а потом я.
— Я лучше твою мать подержу, — ответил Амар, вложив в эти слова всю накопившуюся ненависть, они словно сами сорвались у него с губ.
Мохаммед вскочил.
— Kifach?![44] — крикнул он. — Что ты сказал?
Глаза его вращались, как у безумного.
Теперь Амар глядел на него спокойно, в упор, хотя в сердце впилась тысяча игл и дышал он быстро.
— Я сказал, что подержу твою мать, если ты подержишь для меня свою сестру.
Мохаммед не верил своим ушам. И даже после того, как Амар повторил свои слова, так, что сомневаться не приходилось, он словно оцепенел. Нельзя было даже хорошенько замахнуться: они стояли слишком близко, почти вплотную. Поэтому Мохаммеду осталось только отступить, и он тут же потерял равновесие и упал на мелководье у самых камней. Амар прыгнул вслед за ним, всем существом ощущая, как завис в воздухе в тот момент, когда Мохаммед уже коснулся воды. Миг спустя он уже сидел верхом на своем приземлившемся на спину противнике, едва скрытым водой. Мохаммед рычал что-то нечленораздельное и пускал пузыри, стараясь приподнять голову. В этом месте было мелко, и он ударился головой о камни. Амар встал, Мохаммед поднялся на четвереньки, он был весь в грязи и все так же подвывал. Затем с диким криком он бросился на Амара, и оба вновь оказались в воде. На сей раз под водой, прижатая к дну, оказалась голова Амара. Галька, жесткие скользкие листья, гнилые щепки крутились перед глазами; мир превратился в хаотичную смесь воды и воздуха, тьмы и света. Он чувствовал, как Мохаммед всей тяжестью навалился на него, стараясь прижать к дну локтями, коленями и одной рукой вцепившись ему в горло. На миг расслабившись, Амар рванулся изо всех сил, и Мохаммеду пришлось ослабить хватку. Дважды Амар со всей силы ударил Мохаммеда в живот кулаком, и ему удалось приподнять голову над водой и глотнуть воздуха. Высвободив ногу, он хорошенько двинул коленом, чувствуя, как оно попало во что-то мягкое. Секунду спустя, оба уже стояли на ногах, нацелившись на лицо противника: глаза, нос, губы. Теперь все дело было в том, кто окажется более упрямым. Кулак Амара угодил точно в левый глаз Мохаммеда,
— Сын гонорреи! — взвыл Мохаммед.
В следующий миг Амару показалось, что он налетел головой на каменную стену. Острая боль вспыхнула под самой переносицей. Амар отскочил, чувствуя, как кровь стекает по подбородку, у него перехватило дыхание, и, собрав как можно больше смешанной с кровью слюны, он плюнул Мохаммеду в лицо. Плевок угодил в верхнюю губу. Затем он боднул Мохаммеда в живот, что заставило того отшатнуться, и сразу же нанес еще один, гораздо более расчетливый удар макушкой. Мохаммед рухнул в прибрежную глину. Амар снова вскочил на него и нанес несколько увесистых ударов по лицу. Поначалу Мохаммед изо всех сил пытался встать, потом сопротивление его ослабло, он обмяк и только стонал. Но Амар уже не мог остановиться. Кровь из разбитого носа, стекавшая по его груди, капала на лицо и грудь Мохаммеда.
