— Нет, нет, Шариф!.. — протестующе воскликнул он.
— Всего лишь ученик искусного гончара, — напомнил Амар.
— Нет, нет…
— Пока я только металлем, — продолжал Амар, — но я могу пророчествовать. Отныне и впредь вам во всем будет сопутствовать удача. Это подсказывает мне мой дар. Аллах в Своей бесконечной мудрости наделил меня знанием, — при этих словах Амара гончар отступил на шаг, глядя на него широко раскрытыми глазами. — И я скажу вам правду, даже если сейчас вы занесли руку, чтобы ударить меня, — на лице гончара появилось изумленное выражение, и он уже собирался было возразить, но Амар не дал ему этого сделать. — Аллах всемогущ и знает, что творится у меня в душе. Поэтому как я могу утаить это от вас? Он знает, что сейчас мой отец лежит дома больной и у него нет денег даже чтобы купить горшочек пахты, от которой ему может стать легче. Он знает, что вы великодушны, и поэтому Он и послал вам сегодня богатого покупателя, чтобы вы могли проявить свое великодушие.
Теперь гончар глядел на него со смешанным выражением удивления и подозрительности. Амар решил, что надо без обиняков переходить к делу.
— Получив плату за пять дней вперед, я уйду отсюда сегодня самым счастливым человеком на свете.
— Допустим, — ответил гончар, — а потом мне придется нанимать полицейского, чтобы он разыскал тебя и приволок обратно? Откуда мне знать, что ты вернешься? А может, ты уже будешь в Дар Дебагхе таскать кожи к реке, стараясь провести тамошних людей так же, как провел меня? Амар ни минуты не сомневался, что хозяин даст ему денег, поэтому без лишних слов снова уселся в свою ямку, готовясь взяться за работу. Разогнав колесо, он поднял голову и сказал:
— Простите меня, господин.
Гончар застыл как изваяние. Наконец произнес почти жалобно:
— Откуда мне знать, что ты завтра вернешься?
— Да, господин, — сказал Амар. — Разве хоть один человек от начала мира мог сказать, что случится завтра? Человек живет сегодняшним днем. И я прошу, чтобы сегодня ты открыл свое сердце добру. Завтра принадлежит Аллаху, иншалла, — произнес он с чувством, — я приду завтра и буду ходить сюда каждый день. Иншалла!
Гончар сунул руку в карман чукры и вынул деньги.
— Это на пахту для твоего отца, — сказал он. — Пусть скорее поправляется.
Дорога к дому не лежала через пустырь у подножия кладбища напротив Баб Фтеха, однако Амар специально решил заглянуть сюда, когда закончил работу, в слабой надежде, что молодой Йазами окажется среди двух десятков мальчишек, гоняющих здесь в футбол. Йазами не было, но Амару попался мальчишка из школы, который уверял, что знает, где он, и вместе с Амаром они пустились на поиски по влажным улицам Эль-Мокфии, которые привели их на другой берег реки в маленькое кафе, которое Амар прежде никогда не видел. Йазами в компании сверстников играл в шашки. При виде Амара лицо его вытянулось: Амар мог объявиться так скоро только затем, чтобы сказать ему, что денег он не достал. После настойчивых попыток угостить Амара кока-колой, от которой тот вежливо отказался — это было слишком дорогое кафе, со столиками и стульями вместо обычных циновок, и Амар никому не хотел быть обязанным, — Эль-Йазами взял его за руку и вывел наружу, где, стоя в темноте под высоким платаном, они могли поговорить.
